контейнера, справа беру автомат из пирамиды, а там, в конце контейнера, подсумки и отдельно разложены магазины. Дохожу до конца контейнера и забираю причитающееся мне сегодня. Быстро иду на выход. По дороге снимаю ремень автомата со ствола, ремень через голову, и автомат у меня оказывается сзади, так, чтобы можно его было применить с правой стороны руки. Быстрым шагом пробираюсь к столам для чистки оружия. Около этих столов вставляю в свой ремень с правой руки подсумок и вкладываю в него два пустых магазина. Патронов сегодня не дали. Хорошо. Через некоторое время слышу:
– Арбузы!
Иду на голос. Собрались вроде все. Рассчитались по количеству и по позывным, построившись затем в три шеренги, двинулись в сторону шлагбаума. Ну, туда, где КПП. Огибаем справа шлагбаум по тропинке и направляемся вдоль двухэтажного здания из красного кирпича к полигону для занятий. Огибаем здание, проходим спортивные снаряды и направляемся к площадке для упражнений. Построились в две шеренги, перед нами инструктор. Сзади нас заросли кустарника и деревья, а впереди маленькое поле до дороги, за которой полигон для стрельб и метания гранат.
– Сегодня первое занятие. У вас у всех до обеда физо, а после обеда теория. Будем отрабатывать стойки для стрельбы. Стойка стоя, стойка для стрельбы сидя и лежа. И да, вы все пришли сюда добровольно, в ходе подготовки некоторые из вас уйдут. Такое будет. А после первой командировки, кто вернется сюда снова, значит, это его работа. Каждый сюда приходит пусть и поздно, но если он чувствует, что жизнь наемника это его, то тут его место. Времени у нас мало, инструкторы сливают всю воду, и оставили мы самое главное для вас, то, что может пригодиться непосредственно в бою. Все, что вы получите в лагере, там, в командировке, ваш организм вспомнит, и даже учебный обобщенный материал будет на военных операциях применим вами. Времени мало, а потому, – приступим, господа!
Здесь несколько остановлюсь и скажу читателю, что до обеда, а это час дня, мы отрабатывали стойки для стрельбы:
– На шесть!
– Шесть! Держу!
– Двенадцать!
– Двенадцать! Держу!
– Девять!
– Девять! Держу!
– На три!
– Три! Держу!
И вот так, в стойке стоя для стрельбы и держа автомат уже изнемогающими руками, прыгая-поворачиваясь по команде инструктора, мы прыгали целыми часами. Здесь же мы отрабатывали стойки для стрельбы сидя, и все по таким же командам, и лежа, и все по таким же командам. В один из дней, когда я выполнял стойку сидя при стрельбе, ко мне обратился инструктор:
– Послушай, – сказал он. – А где у тебя форма?
– Я пока без формы, – кричу я. – По размеру не подошла, а времени нет сходить на склад.
Инструктор, при этих моих словах увлеченно разглядывая то, как я, будучи в синих потертых джинсах, черной куртке с завернутыми по локоть рукавами и в панаме, делаю стойку с автоматом Калашникова, только и смог с ухмылкой произнести, отворачиваясь от меня:
– Ну, вот это что-то криминальное…
Да,