школах при СССР про гражданскую войну рассказывали детям, не пойму?
Догэн улыбается. Вот сидит и лыбится. Ему смешно, но вижу, что приятно.
– Да. Казаки. А сам я ничего не сказал в Конторе и не написал о себе в анкете, кто я и как.
– Ну, а я написал как есть. Юрист по образованию, специалистом по охране труда работал. Так и написал. Наверное, спецпроверку сейчас проводят, пока мы здесь тренироваться будем, ведь времени на фильтре мало для хорошей проверки.
– Пусть проводят. Все равно не сказал.
– У тебя высшее образование. Видно все равно по лицу и манере говорить.
– Да. Высшее. Заканчивал институт военный. Я военный психолог.
– Вот как… Психология масс?
На это Догэн посмотрел на меня понимающе, что говорит не с колхозником из глухого леса, и ответил:
– Да, и психология масс. Я уже потом заканчивал, после чеченской.
– Воевал, – констатировал я скорее, чем спросил его. – У меня вот не было опыта боевых действий, впервые иду.
– Ничего. Конечно, естественный отбор, но ты выживешь, – при этих его словах я сразу вспомнил Сергея из ГРУ, который меня провожал на СВО. Сергей бывал в разных местах и, как говорят, всю жизнь бегал с автоматом. Кого-то все время ловил, где-то все время воевал. Он был уже на пенсии, когда мы с ним познакомились. Так вот, Серега взял мою руку тогда, в тот вечер, когда мы с ним сидели и разговаривали обо всем, и посмотрел на ладонь. Сергей сказал, что он понимает в этом и видит, что выживу, только ранение легкое будет. Вот так сказал Серега, а Догэн продолжал:
– По тебе видно, что выживешь. Половина, кого видим здесь, вон они ходят, умрут. Ты знаешь, что… Там на войне народ еще какой понятливый, и ты им скажи, что сейчас сразу в бой не можешь психологически просто. Тебе надо абстрагироваться там, привыкнуть. Там раненые, мертвые, и не все сразу выдержать могут все, если неожиданное такое свалится на человека. Тебе надо недели две раненых потаскать. Попросись в эвакуационную команду. Там всегда обычно люди нужны. Пообвыкнешь, а потом можно уже на передовую. Так и сделай.
– Хорошо. А бой?
– В первом бою обычно никто ничего не понимает. Теряются. Второй бой важен. Все команды, которые здесь даются на полигоне, мы там не услышим, там трескотня будет большая, и никто друг друга не услышит. Просто стреляют. Бегов на большие дистанции нет, но важны перебежки, а понятнее, если, то быстро, молнией от места к месту надо уметь пробегать. Там нужно это будет очень. Вот только оружие…
– А что оружие? Я автоматом Калашникова не плохо владею.
– Да, тут, думаю, лучше винтовка. Что строчить-то в них, винтовка вернее бьет. Главное ведь точность, а не трескотня. У меня там винтовка была. Вот и думаю…. Надо винтовку достать, как приеду за ленту.
Догэн наставлял меня не раз. Бывало, наши разговоры заходили и о философии, и литературе, и женщинах. О женщинах мы говорили не в пошлом варианте, возраст у нас был не таков, а говорили мы о них как бы с точки зрения той же философии и познания их внутреннего мира. Он был начитан, увлекался серьезно восточной