«сообществе свободных людей». Они не нуждались в каких-либо инструкциях извне, чтобы убедиться в захватнических и зловещих целях немецкой военщины. Баллард, находившийся тогда в Москве, ознакомившись с речью президента, быстро ухватил его промашку. «Мистер Вильсон. – отметил Баллард в своей докладной записке, подготовленной вскоре после его речи президента, – вы говорили так, будто думаете, что лидеры русских масс надеются добиться достойных демократических условий мира с имперским правительством Германии. Большевики вовсе не рассчитывают получить добрые условия от кайзера. Их единственная надежда и ожидание заключаются в том, чтобы вывести кайзера из игры. Вам не придется спорить, убеждая их в безжалостности немецких империалистов» (Баллард А. Записка «Большевистское движение в России», январь 1918 г.).
Президент вернулся в Вашингтон только в одиннадцать часов вечера в понедельник. На следующее утро (вторник, 13 ноября) после своей обычной партии в гольф он провел два часа в своем кабинете. К этому времени поступила еще одна порция официальных отчетов. Их было достаточно, чтобы полностью убедиться в следующем:
1. Власть в Петрограде и, вероятно, также в Москве находится в руках соответствующих Советов, поскольку Временное правительство свергнуто, а большинство его членов арестовано.
2. Петроградский совет претендует на роль национального правительства России; Троцкий назначен комиссаром по иностранным делам (то есть официально возглавил Наркомат иностранных дел);
3. Новый режим предлагает немедленный мир.
4. Керенский, совершивший побег, по достоверным сведениям, наступает на Петроград с антибольшевистски настроенными вооруженными силами.
Позже в тот же день президент написал личное письмо представителю Флориды Фрэнку Кларку, в котором говорилось: «…Я ни в коем случае не потерял веру в российский исход. России, как и Франции в прошлом столетии, без сомнения, придется пройти через глубокие воды, но она выйдет на земную твердь с другой стороны, и ее великий народ – ибо этот народ велик – по моему мнению, займет подобающее ему в мире место».
До пятницы 16 ноября никакой непосредственной информации от посла Фрэнсиса не поступало. Всю неделю газеты публиковали статьи о боях между красными и белыми, ненадежность противоречивых историй носила очевидный характер, однако их было вполне достаточно, чтобы поднять серьезные вопросы относительно того, добьются ли большевики успеха в сохранении власти. До 16 ноября включительно Госдепартамент все еще жаловался корреспондентам на то, что связь была настолько плохой, что «невозможно понять, что происходит в России». Наконец в субботу, 17 ноября, довольно надежными свидетельствами подтвердился окончательный провал попытки Керенского перейти в контрнаступление. Можно было бы предположить, что в какой-то момент в течение недели с 10 по 17 ноября президент дополнительно обсудил с ведущими советниками ситуацию, возникшую