чем нужно. Плод защитился от внешнего воздействия и тем самым чуть себя не убил.
– Она отторгла матку, – говорит Виктор. – Поэтому изображение на УЗИ было таким размытым.
– Похоже на то, – соглашается Митчелл, – а ты опять довел Кэтрин, да?
– Она сама виновата.
– И в чем же?
– Слишком переживает.
– Слишком? – фыркает Митчелл. – Ты зашел в камеру к опасному военному эксперименту без экипировки.
– Сам-то пояс не надел, – отмахивается Виктор. – Ты видишь это? Пуповина отмирает.
– Это только пояс, – говорит Митчелл. – В нем неудобно двигаться.
– Это только защитный костюм, – парирует Виктор, – в нем неудобно оперировать.
– Я, вообще-то, вас слышу, – подключается к разговору Кэтрин и недовольно скрещивает руки на груди. Оба ученых игнорируют ее комментарий.
– Так и кто кого выживает? Матка эмбрион или эмбрион матку? – спрашивает Митчелл.
– Думаю, они просто не понравились друг другу. Давай-ка ее вытащим оттуда.
Виктор погружает руки в искусственную матку и извлекает образец. Крохотный, словно двухмесячный котенок. Окровавленный кусочек плоти лишь отдаленно напоминает человека. Непропорционально маленькие руки, такие же маленькие ноги, пальцев нет, ногтей тоже. Большая голова деформирована, на макушке пара роговых наростов. Хвост толстый, едва ли не вдвое длиннее самого существа. Глаза выпячены вперед и прикрыты тонкой полупрозрачной пленкой недоразвитых век. Губ нет совсем, только темная полоска на месте, где должен быть рот. Движения нет, дыхания нет. Оно не просто развилось не до конца, оно сформировалось изначально с ошибками. Дефектное создание.
Виктор обрезает пуповину хирургическими ножницами, укладывает существо на руку животом вниз и пару раз шлепает по ягодицам. На мордочке странного создания разверзается отверстие, отдаленно похожее на рот. Оттуда вытекает прозрачно-красноватая слизь, и мерзкая тварь делает судорожный вздох, а затем издает едва слышимый писк. У нее нет зубов, в нёбе огромная щель. Язык западает в нее и перекрывает дыхание снова. Виктор пальцами вытаскивает непослушный орган, и жалкое уродливое создание скулит, словно щенок.
– О боже, – вырывается у Митчелла. – Это ужас.
– Бог ни при чем, – говорит Виктор и снова укладывает существо на стол. Зверек кашляет, отплевывается и хрипит. – Это наша работа.
– Неудачная.
– Да, – подтверждает Виктор Франк. Между бровей образуется глубокая складка, челюсть напрягается. Взгляд внимательно изучает проект под номером Двадцать Шесть/Один. Не на это он рассчитывал, проектируя ее сверхмощное тело. Да и армии явно нужно совсем другое. Очевидно, дело в матке. Тогда у ее сестры еще есть шанс.
Виктор кивает своим мыслям и заставляет лицо расслабиться, снова приобрести бесстрастное выражение. Это всего лишь еще одна неудача. В следующий раз получится. Но тугой ком в горле говорит об обратном.