запястья. В многочисленных складках пояса утонули несколько малюсеньких, разноцветных склянок, моток тоненькой бечевки, какие-то крючья и совершенно незнакомые Эри предметы. На куртке обнаружились незаметные прежде петли, в которых удобно разместились странные, металлические пластинки с острыми зубьями. Завершающим штрихом стал чёрный, шелковый платок, который Хэш как-то хитроумно повязал, закрыв лоб и нижнюю часть лица. Остались видны только жёлтые, змеиные глаза.
– Серьезно, – вздохнула Эри, и осторожно коснулась острого шипа на перчатке.
Хэш замер, боясь поранить девушку, и проворчал тихо.
– Осторожней с этим, Эри. Они ядовиты. Дай-ка руку.
Она поспешно отдернула руку и рассмотрела раскрытую ладонь.
– Я теперь умру?
– Это не смертельно, яд всего лишь парализующий, – сказал Хэш, осматривая ее пальцы и оттирая рукавом капельки яда, еще не впитавшиеся в кожу. – Но приятного мало.
– Теперь я знаю, почему вас прозвали призраками, – проворчала девушка. – В таком виде тебе слиться с любой тенью проще простого. Говорят, что тот, кто увидит Наказующего ночью, не доживет до утра.
– Истинно так, – рассмеялся Хэш. – Ночью я работаю в таком костюме. И видит меня лишь тот, кого я должен убить. В последние мгновения своей жизни.
Эриана нахмурилась и отвернулась, но Хэш успел заметить, в ее глазах грусть и боль. Утешать, впрочем, не стал и бесшумно выскользнул в окно. Разумеется, в Атве тоже знали о том, что творится в Ие. Большинство людей было на стороне повстанцев, поскольку Императора ненавидели все без исключения. Ненавидели и боялись. Но заговорщиков среди них не было. Особо рьяных сторонников свободы, Хэш запомнил, но убивать не стал, чтобы не спугнуть настоящих повстанцев.
На следующий день они покинули Атву и направились прямиком в Ию. О том, что восстание это грабежи и разбой, Эри знала. Но увидеть это своими глазами ей довелось только теперь. Люди вокруг были озлоблены на всех и вся. Жители деревень, страдавшие от имперских налогов, чиновников и господ, теперь страдали еще и от повстанцев, требовавших, чтобы их снабжали провизией, одеждой, оружием и чтобы мужчины и женщины и даже дети переходили в военные лагеря и сражались против диктата Императора, и от разбойников, под видом тех же повстанцев грабивших села. Чем больше Эриана смотрела на все это, тем страшнее ей становилось. И больнее.
В одной из деревень, довольно глухой и бедной, Хэш неожиданно остановился и стал осматриваться. Его внимание привлек мальчишка лет пяти, прятавшийся за юбку матери. В глазах женщины метался страх, но она, тем не менее, не пыталась бежать в дом, а оставалась на месте. Малыш испуганно жался к ее ногам и готов был вот-вот разреветься. Хэш неторопливо спешился и подошел к ней.
– Нам нужно переночевать. Подойдет любое место, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Завтра мы продолжим путь.
Эри хотела заметить, что до ночи еще далеко, и они могли бы продолжить путь, а на ночлег остановиться ближе к Ие. Но, натолкнувшись на