игры, которых необходимо придерживаться даже вопреки ментальным стереотипам, но при этом подавляющее большинство населения считает их ненужными и противоестественными. Создавая дополнительный стресс, неизбежно компенсируемый алкоголизацией, разрушением семьи, непринятием власти и общественного строя, ненавистные «противоменталитетные» правила, конечно, будут вынужденно соблюдаться, но сразу будут отвергнуты в случае внешнего послабления.
Характерной особенностью управления в России, вполне соответствующей российскому менталитету (здесь в полной мере соблюдается известный «закон соответствия менталитета и менеджмента»), выступает клановый характер управленческой вертикали как единственного источника развития, доходов и ресурсов, её «обрастание» сетями связей паразитирующих на каждом уровне чиновников с многочисленными унитарными предприятиями, фондами поддержки и исследовательскими центрами (а также с теневыми и криминальными структурами).
Данные особенности российского управленческого менталитета в большей степени характерны для органов государственного управления, некоммерческих предприятий, организаций военно-промышленного комплекса и традиционных отраслей экономики с экстенсивным развитием. В меньшей степени они имеют место в мегаполисах, высокотехнологичных отраслях бизнеса, крупных коммерческих компаниях и «инофирмах». Рыночная экономика и технический прогресс там, где они реально имеют место, требуют большего профессионализма и создают дополнительные внешние мотивации для сотрудников (уровень оплаты труда, интересность высокопрофессиональной и высокотехнологичной деятельности, организация труда и трудовых отношений). Но даже в данных отраслях, несмотря на провозглашаемую западную рациональную рефлексивность, зависимость между усилиями, усердием и инициативой имеет более сложный, чем на Западе, характер, предполагающий бόльшую роль внешних мотивирующих факторов. Именно внешние факторы заставляют российских управленцев проявлять инициативу и решать имеющиеся проблемы, а внутренние мотиваторы далеко не всегда оказываются достаточными.
Сегодня практически реализуются отдельные управленческие и поведенческие инновации, но в масштабах всей России они отвергаются как противоречащие национальному менталитету. Рыночная экономика, хотя и задействует «внешние» механизмы безличного принуждения, сталкивается с более сильным «внутренним» ценностно-ментальным сопротивлением. Позитивно-управленческие импульсы российских реформ не доходят до реформируемого населения, растворяясь в частных интересах чиновников и повседневности укорененных в менталитете властно-коллективно-трудовых отношений. Если устойчивое развитие западных обществ обеспечивается гражданскими структурами, то есть доминированием горизонтальных социальных взаимосвязей (принцип «волчка» или «жироскопа»),