от меня нахрен подальше, Уэст.
Мой голос напряжен от эмоций. Вот почему я уверена, что глаза тоже красные и остекленевшие. А еще я уверена: он знает, что я снова собираюсь заплакать. Уже, наверное, в сотый раз с субботы. Только мои слезы – не признак слабости. Это признак того, что я чертовски зла и сыта по горло его гребаным величеством.
Клянусь, Уэст только что услышал мои мысли. Его дьявольские зеленые глаза изучают мое лицо. Он читает меня без труда. Но все, что сможет найти, – это гнев и боль.
Он глубоко дышит, и его челюсть снова напрягается, когда он подходит ближе.
– Я просто… Мне нужно, чтобы ты знала, что я…
– Нет! – выкрикиваю я. – Ты ни черта не имеешь права мне говорить. В реальном мире все не так работает. Я знаю, ты привык водить девчонок за нос, заставлять их сохнуть по тебе, независимо от того, насколько мерзкую хрень ты сотворил. Но я не такая, как они.
Я почти ожидаю, что он начнет отнекиваться, лишь бы насолить мне, но Уэст молчит. Это в очередной раз доказывает, насколько он непредсказуем, как трудно определить его поведение. Ох… И снова эти чертовы слезы. Ненавижу себя за то, что не могу сдержать их.
Уэст пристально смотрит на меня, и я не могу понять, о чем он думает. Его крепкая грудь и плечи медленно поднимаются и опускаются, и я вглядываюсь в то место, где должно быть его сердце. Только я знаю, что там нет ничего, кроме дыры, наполненной тьмой.
Уэст открывает рот, чтобы заговорить, но то, что он произносит, даже не является законченным предложением.
– Черт, я…
Слова обрываются, и он проводит рукой по лицу, все еще не поднимая взгляда от пола.
– Посмотри на себя, – усмехаюсь я. – Сказать тебе, что самое отстойное? Я думаю, ты знаешь, что на этот раз зашел слишком далеко, но твоя гордость даже не позволяет тебе признать это.
Полсекунды спустя Уэст встречается со мной взглядом, и я сожалею, что бросила ему вызов. В его радужках отражаются неожиданные эмоции, и теперь я больше, чем когда-либо, убеждена, что он великолепный актер. Вероятно, за эти годы у него было много практики. Вся эта сцена – очередное напоминание о том, что ему нельзя доверять.
– Зачем ты погнался за мной? – огрызаюсь я. – Не хватило субботних унижений?
– Это не…
Его слова снова обрываются, и меня тошнит от игры, в которую он играет.
– Это последний раз, когда ты разговариваешь со мной, – заявляю я, успевая отойти от него всего на несколько шагов, прежде чем он крепко хватает меня за руку. Он не причиняет боли, но у меня не получается легко отстраниться.
Я трушу посмотреть на него, но сейчас, стоя с ним плечом к плечу, краем глаза ловлю его взгляд, наполненный каким-то притворным отчаянием.
– Знаю, я все испоганил, – признается Уэст с тихим хрипом. – Но я пытаюсь все исправить.
Ответ уже звучит в голове, но сквозь бурю чувств я не могу понять, чем он подкреплен – гневом или отвращением.
– Ах, вот оно что. Значит, ты хочешь все исправить, – говорю я с ноткой