бурей; звуки приглушились, а время замедлило свой бег.
Первым делом всех охватил странный запах – смесь озона и чего-то древнего, напоминающего запах мокрой земли и гнили, который несла ветхость заброшенных зданий и улиц. Этот аромат вызвал у отряда чувство тревоги и одновременно знакомства, как будто они уже когда-то его ощущали, стоя на пороге давно забытых воспоминаний.
Вскоре начались визуальные галлюцинации. Пространство вокруг Зила искажалось всё сильнее, создавая иллюзию, что сам воздух становится текучим и мутным, как вода. Измерения переплетались, и в этом хаосе вихрей и цветовых пятен перед отрядом вдруг появилась удивительно четкая картина.
Они увидели Священника Серафима, стоящего на площади, окутанной мглой времен. Его фигура выделялась против фона руин, словно он был и не был частью этой аномалии одновременно. В его руках была открыта книга, из которой он, несмотря на все искажения вокруг, читал отрывок из Евангелия от Матфея с ясностью и силой, проникающей сквозь марево иллюзий.
Рядом с ним, на виселице, висело бездыханное детское тело по имени Лира. Её образ был настолько ярок и тревожен, что вызвал у всех, кто находился в Зиле, острое чувство боли и горечи. Эта картина, как зеркало, отражала не только прошлое, но и глубокие внутренние страхи каждого из них.
Ощущение прикосновения аномалии было похоже на легкое электрическое покалывание по коже, сопровождающееся внезапными холодными порывами воздуха, заставляющими волосы встать дыбом. Переплетение реальностей создавало впечатление, что их собственные тела начинают растворяться в окружающем пространстве, смешиваясь с эхом воспоминаний и потерь.
Зил продолжал медленно двигаться сквозь аномалию, но для пассажиров это путешествие казалось вечностью. Сцена с Серафимом и Лирой, замерзшая во времени и пространстве, оставила в их сердцах глубокий след, напоминая о том, что война и разрушение оставляют после себя гораздо больше, чем просто физические раны.
По мере того как Зил неуклонно пробирался сквозь вибрирующую пелену аномалии, изображения, рождаемые "Зеркалом Бездны", начали сменяться с бешеной скоростью. Отряд окутала калейдоскопическая смена сцен: разрушенные города, пустые поля битв, лица близких и незнакомцев, смеявшиеся и плачущие, все они промелькнули перед их глазами в суматошном танце времени и пространства.
Каждый участник отряда переживал свое собственное путешествие внутри аномалии. Кожа на мгновение казалась покрытой инеем при прикосновении к невидимым потокам холодного воздуха, что витал в этой зоне. Запахи менялись так же быстро, как и видения: от тяжелого аромата металла и пороха до внезапного приторного запаха свежесрезанных цветов и чего-то жженого, вызывая в памяти обрывки воспоминаний и ассоциации.
Когда машина продолжала свое движение, внезапно все вокруг погрузилось в молчание. Визуальный и звуковой шум аномалии как будто отступил, оставив отряд наедине с последним и самым ярким видением.