вести себя так, будто верю им всем. Придется, ничего не поделаешь.
– Где ваши женщины? – прямо спросил он.
Пае рассмеялся. Ойи улыбнулся, и оба поинтересовались:
– В каком смысле?
– Во всех! Вчера я познакомился с несколькими на приеме – их там было не более десяти. И сотни мужчин! И ни одна из тех женщин, по-моему, к ученым не имела ни малейшего отношения. Кто же они были?
– Жены. Между прочим, одна из них была моей женой, – сказал Ойи со своей затаенной улыбкой.
– Но где же другие женщины?
– Ах, доктор, в этом вопросе ничего сложного нет, – быстро ответил Пае. – Вы просто скажите, какие женщины вам больше нравятся, и нет ничего легче: вам доставят именно таких.
– Здесь ходят весьма занятные слухи насчет обычаев анаррести, однако, по-моему, у нас с вами практически нет расхождений во взглядах, – заметил Ойи.
Шевек понятия не имел, что они оба имеют в виду. Он поскреб в затылке:
– Так, значит, здесь все ученые – мужчины?
– Ученые? – с недоверием переспросил Ойи.
Пае покашлял и неуверенно заговорил:
– Ну да, ученые. Да, разумеется! Все они мужчины. В школах для девочек есть, правда, некоторое количество преподавателей-женщин. Однако чаще всего без университетского диплома.
– Почему же?
– Ну, видимо, потому, что математика им не по зубам, – улыбнулся Пае. – Женщины плохо приспособлены для абстрактного мышления, они ведь совсем иные, чем мы, мужчины, вы и сами это прекрасно понимаете. Женщины способны думать только о том, что связано с детородными органами! Разумеется, всегда можно найти отдельные исключения, попадаются страшно умные женщины, но… абсолютно фригидные.
– А вы, одонийцы, разрешаете женщинам заниматься наукой? – спросил Ойи.
– Ну а… Конечно! Среди них немало талантливых ученых.
– Надеюсь, не так уж много?
– Примерно половина всех наших ученых – женщины.
– Я всегда говорил, – сказал Пае, – что девушки, правильно технически обученные, могли бы в значительной степени снять нагрузку с мужчин в любой лаборатории. Женщины действительно порой куда ловчее и быстрее, особенно на конвейере или в серийных, повторяющихся операциях, к тому же они более послушны и понятливы – им не так быстро все надоедает. Мы могли бы высвобождать значительно больше мужчин для творческой работы, если бы в определенных областях использовали женщин.
– Только не в моей лаборатории! – сказал Ойи. – Пусть лучше остаются на своем месте.
– А вы находите, что любая женщина способна к интеллектуальной творческой деятельности, доктор Шевек? – спросил Пае.
– Естественно. Более того, именно женщины-то меня и «откопали»! Митис – в Северном Поселении – была моим первым настоящим учителем, а Граваб – о ней-то вы слышали, я полагаю?..
– Граваб была женщиной? – вырвалось у потрясенного Пае. Он даже рассмеялся.
Ойи выглядел обиженным и совершенно неубежденным.
– Разумеется,