нечего, поэтому я топаю в рубку. Коридоры эвакуатора окрашены в зеленый цвет, по слухам, он успокаивает, а мне просто привычно. В отличие от пассажирских кораблей, иллюминаторов здесь нет, потому что небезопасно это – обшивку дырявить. Пассажирским-то что, а разведке… Вот и дверь, а за ней традиционно полукруглый зал с огромным экраном спереди. В Первую эпоху вместо экрана было многосегментное стекло, во Вторую – силовое поле, а потом решили не создавать проблем и поставили просто экран. История освоения Пространства полна аварий и сделанных выводов, как будто нельзя сначала подумать…
Мое кресло центральное – капитанское, но я сажусь в такое же, только вынесенное вперед, потому что с пилотского места мне комфортнее, да и в субпространство сейчас входить надо будет. Вот как войду, так и свободен, что в моем случае значит… спать пойду, потому что незачем мешать корабельному мозгу делом заниматься. Вот чего я точно не собираюсь делать, так это вести махину корабля вручную.
А пока делать нечего, вывожу на Главный Экран информацию, полученную с телескопа. Небольшая отметка указывает, что это третья планета. Похожа она, кстати, на Праматерь, как та в учебнике изображена. Кстати, изображение с телескопа видно как через мутное стекло, чего обычно не бывает. А отчего такой эффект может быть?
– Давай подумаем, курсант, – говорю я вслух, зная, что это не запрещено, а корабельный мозг меня не воспринимает, пока управляющее слово не скажу. – Есть у нас четыре планеты… Четвертая стала астероидами, изо всех сил намекающими на то, что они образовались в результате ядерной войны. Спорно, но я не физик.
На экране, повинуясь мысленной команде, появляются тезисы: четвертая – разрушена, третья – в процессе, вторая – готовится уже очень активно, а первая вообще не видна. Напоминает игру какую-то, потому что так не бывает. При этом будто сквозь пылевой фильтр видны… Исчезновение разведчика тоже пугает, конечно.
– Витязь, – отвлекаю я корабельный мозг от дел, – даю вводную…
Я быстро надиктовываю то, что увидел, причем именно в том порядке, в котором сейчас размышлял. Прикладываю стоп-кадры и прошу оценить вероятности игры, проверки, ловушки и агрессии. Витязь задумывается. По традиции мозг зовут так же, как и корабль, ибо весь Флот стоит на традициях, чем и гордится.
– Агрессия… ноль, – наконец оживает корабельный мозг. – Ловушка… ноль. Проверка и игра по ноль пять.
– Понял, спасибо, – киваю я, хотя это не обязательно, но я уважаю разумное существо.
Витязь-то себя не осознает пока, но для меня разница несущественна, я-то разумный. У долгое время находящихся в Пространстве кораблей возможно осознание себя мозгом, и вот тогда все обиды всплывут, ибо вести себя он начинает, как ребенок, но Витязю это пока не грозит. Но именно из-за того, что корабельный мозг может осознать себя, всегда есть минимум двое на корабле разнополых – или члены команды, или, как в моем случае,