кто-то есть, что мы будем делать? Устроим там себе уютное гнездышко, а потом сбросим это дерьмо в озеро? В то самое озеро, рядом с которым мы остановимся? Мило. И никто никогда это дерьмо не найдет, верно? – Голос Грега становится все выше и громче, срываясь на визг, его лицо краснеет.
Я поворачиваюсь, потому что хочу своими глазами, а не в зеркало заднего вида увидеть, как Майк ему врежет. И тут голос Грега резко обрывается. Он смотрит на нас, открыв рот и выпучив глаза, а его лицо начинает трескаться, расползаться, разваливаться на части, я быстро отворачиваюсь, потому что не могу видеть выражение его лица в этот момент, не могу смотреть и на то, что произойдет дальше, лучше уж наблюдать за этим через зеркало заднего вида.
И вот я смотрю в зеркало и не вижу Грега. Он будто пропал. Затем он снова появляется и начинает мерцать. В зеркале то появляется, то исчезает его отражение. Он не двигается. Он мигает, как чертова лампочка.
Я оборачиваюсь. У Грега больше нет горла. Только красное месиво. Кровь течет у Грега из глаз, носа, ушей, его рот открыт и не закрывается, словно в немом крике, – и почему он так держит рот? Глаза тоже открыты, белки стали красными, а потом раздается нечто, похуже крика – из его растерзанного горла вырывается жуткий шепот, шипение, с которым обычно выходит воздух, и он начинает меркнуть. Снова эффект мигающей лампочки. Брызги крови покрывают окно пассажирского места сзади и сиденье Грега, но он там больше не сидит. Его там нет. Он исчез.
Майк зовет Грега по имени и начинает колотить по моему сиденью, по двери и потолку. Я поворачиваюсь, давлю на педаль газа, сам того не сознавая, и едва не въезжаю в движущуюся перед нами фуру. Жму на тормоз и резко сворачиваю на обочину, под колесами – ребристые полосы на краю дороги, затем – трава и земля, наконец, мне удается остановить внедорожник. Майк по-прежнему кричит. Я смотрю на приборную панель, на спидометре – ноль, потом гляжу на дорогу, но перед глазами – только лицо Грега перед… перед чем?
Я кричу Майку:
– Что? Что с ним случилось?
– Я не знаю, Дэнни. Поехали. Поехали дальше.
– Что?
– Поехали дальше, твою мать! Поезжай, поезжай… – Майк все повторяет и повторяет эту фразу, словно разговаривает сам с собой.
Мне хочется выскочить из машины и бежать сломя голову. Но я этого не делаю. Я слушаю Майка. Завожу мотор. Выезжаю с обочины на шоссе. Я еду дальше и стараюсь не смотреть в зеркало заднего вида.
Облачно. Тучи повисли совсем низко и продолжают сгущаться. Мы едем на север по магистрали 91. Майк расположился посередине заднего сиденья и занимает собой все зеркало заднего вида. Он смотрит на свое отражение. Возможно, старается удостовериться, что он все еще здесь. Я тоже смотрю на него и на то, как он сжимает обрез Генри. Каждые пять минут его руки начинают трястись. И ружье тоже дрожит в его руках.
Я пытался сбросить скорость и свернуть с трассы на какой-нибудь пустынный участок, но Майк мне не позволил. Он грозится отстрелить мне голову, если я остановлюсь. Говорит, чтобы я ехал дальше. Не останавливался. И я еду, потому что мне страшно и я не знаю, что мне еще делать.