пришли к открытому конфликту. Национальный вопрос тоже крайне обострился, – ответил Курганов.
– А что нас ждет в случае захвата власти большевиками?
– Гражданская война между классами и национальный «развод», едва ли осуществимый мирным путем. Да еще поражение от германцев. А как следствие выхода из Антанты, еще и вражда с противниками Германии. Проще говоря, война всех со всеми, – сделал вывод Вячеслав.
Остальные, даже вышедшая послушать его жена, кивали в подтверждение головами.
– Кроме того, – продолжал ставить проблемы Пронин. – У нас было какое-то разделение властей. Была выборная Государственная дума с законодательными функциями. Был более-менее независимый суд.
– А теперь есть формируемое по случайному подбору кандидатов Правительство и безвластные Советы, Думы, комитеты. Нет реального разделения властей и принципа выборности, – подхватил Милов. – Есть надежда на Учредительное собрание. Но это кот в мешке. А если у власти окажутся большевики! Они вообще не признают разделения властей. Говорят о диктатуре пролетариата. Но как она будет выглядеть? Скорее всего, все виды власти сосредоточатся в руках большевистского диктатора. Мы снова получим монархию, только более авторитарную.
– Посмотрим теперь на гражданские свободы. При царе эти свободы были, хотя в несколько ограниченных пределах. Вы согласны с этим?
– Свобод было так много, что некоторые страны могли позавидовать нам, – пробормотал вслух Михельсон. – Сейчас на словах их не меньше. Но что фактически? Всякие выступления правых и даже центристов преследуются. Сессии Думы не проводятся. Газеты, которые считают контрреволюционными, закрываются. Свобода только для социалистов.
– А если власть захватят большевики? – продолжил Милов. Они пылают ненавистью к буржуазным, как они говорят, свободам и к независимым средствам информации. И запретят последнее. Свобода будет только для сторонников большевистской диктатуры.
– Что можно сказать про экономические свободы? – не унимался Пронин. – Никто не станет отрицать, что при царе они были. Некоторые стеснения для предпринимательства существовали, это так. Но что теперь?
– Свобод экономической деятельности уже сейчас все меньше и меньше. Закрываются многие предприятия, изгоняются собственники. Крестьянам запрещают продавать продовольствие по свободным ценам. Введена продразверстка. Мы понимаем, что многое связано с военным положением. Но не все. А если большевики придут? Они запретят предпринимательскую деятельность вообще! Об экономической свободе придется совершенно забыть.
– Мы с вами очень глубоко копнули, – сказал Вячеслав. От того, что мы услышали здесь, у меня волосы встали дыбом. Получается, моя страна и мы вместе с нею совершает не революцию, а ее противоположность, контрреволюцию!
– Не хочется верить, но получается так, – подтвердил Михельсон. – Я сегодня спать не буду.
– Давайте это обдумаем не сейчас, – сказал,