сбросить его, но тщетно. Знает же, что пропадет без меня, хромой, избитый, с легавыми на хвосте. А вспомнит ли потом, кто его вытащил, – вопрос.
Глава 2. Элен
«Роллс-ройс» выкатился из Ганновера, блистая хромированной решеткой радиатора с изящной фигуркой богини экстаза. Дорогое авто понеслось в Берлин.
– В современной Германии есть некое очарование первобытной дикости, не так ли, дядя? – Элен проводила глазами марширующую колонну молодых мужчин в одинаковых светло-коричневых рубашках, черных бриджах и высоких сапогах.
– Именно первобытной, дорогая. Мировая война и муки после Версаля сорвали с германской нации тонкий слой цивилизованности. Теперь они варвары, гунны. Чем они гордились раньше? Поэзией, философией, техникой. А сейчас?
– Золотыми медалями на Берлинской олимпиаде.
– Именно. Мускулы важнее мозгов.
– Но вы предпочитаете вести дела именно с ними.
Сэр Чарльз Колдхэм элегантно управлял лимузином, восседая справа от пассажирки на водительском кресле. Он, живший в Германии десятый год, не желал хоть в какой-то мере сливаться с аборигенами, оставаясь типичным британским джентльменом. В своем, естественно, понимании. С правым рулем ездить по континенту неудобно, но Колдхэм ни за что не променял бы английское авто на «майбах», «мерседес», «хорх», «опель» или тем более на обещанный народу «фольксваген».
В его аристократическом лице неуловимо проглядывало нечто, унаследованное от английских флибустьеров Карибского моря. Когда владелец «ройса» иронически улыбался в жесткие усы, меж тонкими губами была видна полоска неровных, но очень крепких зубов. Кажется, ими только выдергивать пробку из бутыли с ромом, отмечая успех абордажа!
– Такова британская традиция – собирать богатый улов в бедных странах. Хотя нынешний Рейх выбирается из нищеты. Не без моей помощи. Боюсь, поэтому скоро утратит былую привлекательность. Ограничения в торговле практически уже не действуют, стало быть, мои деликатные услуги «Рейнметаллу» не особо ценны.
– Наверно, все это важно для бизнеса. И скучно. Вы не замечаете, дядя, сколько здесь поэзии. Их увлечение древними богами, причудливо смешанное с христианством, легло на прусский романтизм. Шиллер, Фейербах и Вагнер – какая гремучая смесь! К тому же их промышленность не изгадила природу, как в Англии. Берлин не знает смога, Рейн куда чище, чем Темза. Или я недостаточно патриотична?
– Прозрачность речной воды, милая Элен, не зависит от патриотизма или политических пристрастий. Германия намного просторнее нашего острова, даже с утратой части земель после войны. Британия владеет колониями, но метрополия никогда не станет больше. Гитлер же мечтает именно об увеличении метрополии, своего «тысячелетнего» Рейха. За счет соседних европейских стран, разумеется.
Племянницу разговоры о политике утомляли на второй-третьей фразе.
– Надеюсь, дядюшка, в этот раз европейские правительства не доиграются до войны. Я хочу