навстречу морю острова и островки – малых своих детей. Сосновый и еловый будничный убор она и знать больше не желает – сбрасывает с себя, будто старое платье, и щеголяет теперь в наряде из рослых дубов, лип и каштанов, украшает себя цветущими лугами. Теперь она до того изменилась, что напоминает парк в помещичьей усадьбе и, наверное, сама себя не узнаёт.
Особенно преображается суша летом. Сейчас же стояла ранняя весна, но Нильс даже ночью почувствовал, как привлекательно и дружелюбно приморье, и на душе у него стало немного спокойнее, чем раньше.
Внезапно внизу, в парке, раздался протяжный и жуткий вой. Мальчик поднялся на ноги и при свете ясного месяца увидел: на лужайке под балконом стоит лис. Смирре снова напал на след гусей. Но когда он понял, что и здесь они для него недоступны, он не удержался и завыл от злости.
Этот вой разбудил старую Акку, чуткую предводительницу стаи. Хотя гусыня почти ничего не видела в темноте, по голосу она сразу узнала лиса.
– Это ты, Смирре, рыскаешь тут по ночам? – спросила она.
– Да, я, – злорадно ответил Смирре. – Ну как, по душе вам шутки, которые я с вами сыграл? Надеюсь, вы запомните эту ночку?
– Значит, это ты натравил на нас и куницу, и выдру? – спросила ли́са старая Акка.
– Кто же отказывается от славных подвигов? – ухмыльнулся Смирре. – Однажды вы показали мне, что такое гусиные забавы. Теперь ваш черёд узнать, что такое забавы лисьи. И я не прекращу их, покуда хоть кто-нибудь из вас останется в живых. Даже если ради этого придётся гоняться за вами по всей стране.
– А ты, Смирре, не подумал, как несправедливо с твоей стороны так подло травить нас, беззащитных? У тебя-то ведь и зубы, и когти! – сказала Акка.
Смирре решил, что Акка испугалась, и поспешно пролаял:
– Если ты, Акка, сбросишь мне вниз этого Малыша-Коротыша, который столько раз вставал мне поперёк пути, обещаю заключить с тобою мир. Я никогда больше не стану преследовать ни тебя, ни кого-либо из твоей стаи.
– Я не могу отдать тебе Малыша-Коротыша, – возразила Акка. – Знай, что мы все, как один, охотно пожертвуем жизнью ради него.
– Раз вы так его любите, обещаю тебе, что он будет самым первым из всех, кому я отомщу, – пригрозил Смирре. – Помяни моё слово!
Акка ничего не соизволила сказать в ответ, и Смирре, глухо проворчав какие-то новые угрозы, смолк. Всё стихло. Мальчик по-прежнему не спал. Но теперь он не мог заснуть, взволнованный словами старой гусыни. Никогда бы он не подумал, что ему доведётся услышать такие возвышенные и прекрасные слова: кто-то готов пожертвовать ради него жизнью!
С этого часа уже никто не мог бы сказать о Нильсе Хольгерссоне, что он никого не любит!
IX
Карлскруна
Суббота, 2 апреля
Это случилось лунным вечером в Карлскруне. Погода стояла ясная, тихая, хотя днём