вверх, что символизировало, что немного можно.
Дальше Газопроводов подходил к шкафчику, доставал большую кастрюлю, извлекал стоявшую за ней бутылку виски. Потом показывал указательным пальцем в сторону шкафчика, затем на петуха и резким движением проводил горизонтальной ладонью примерно на уровне подбородка, что должно подразумевало молчание про заначку. И в самом конце опять поднимал вверх большой палец. Эти жесты Газопроводов, как опытный дрессировщик, почти научивший летать попугайчика, не совсем, зато приучивший к другому, повторял с петухом в течение недели. Он был убежден в абсолютной гениальности собственной методики и в ожидании блестящих результатов.
В свою очередь, петух обратил внимание на то, что Газопроводов резко изменил свой стиль поведения. И в каждом взмахе его рук видел все более нараставшую для него смертельную угрозу. А регулярность этого лишь усиливало нервозность у птицы.
Само собой, петух трактовал эти взмахи несколько иначе, нежели пытался объяснить ему Газопроводов. Движение пальцем в сторону беговой дорожки петух понял однозначно: дорожкой больше пользоваться нельзя ни при каких обстоятельствах. Единственный вариант – втихаря. Поэтому всю неделю старался заглядывать с балкона через окно в зал, дома ли Газопроводов. И включал тренажер исключительно в его отсутствии.
Насчет тычка пальцем в свою сторону особых сомнений у петуха не было – все, участь его была предрешена. И это предполагалось не в какой-то отдаленной перспективе, а в самое ближайшее время. Далее шло самое страшное, о чем он, в принципе, догадывался раньше. Все-таки большая кастрюля. Ему предстояло быть сваренным именно в ней. Следующий жест не оставлял надежд – сначала ему должны были отрезать голову. Для того, чтобы разместить в кастрюле. Голову и тушку. Большой палец вверх лишь подтверждал предыдущие жесты. Суп из его тушки и головы должен был быть очень вкусным. Что, по всей видимости, выглядело неплохо. Но у птицы при этом по непонятной причине разом пропал аппетит.
Петух с каждым днем видел все более довольное и хищное лицо Газопроводова, очень похожее на коршуна, однажды показанное ему в книге Дюймовочкиной, когда ему плохо спалось. Он не знал, для чего Дюймовочкина акцентировала его внимание именно на этой картинке. Но в целом эффект возымел действие. Остаток ночи он, забившись в угол балкона, провел в полной тревоге в ожидании появления страшной птицы с очень хищным взглядом. Как на той картинке.
И с каждым новым визитом Газопроводова на балкон с его дурацкой, но при этом агрессивной, жестикуляцией, петух понимал, что час страшной расправы над ним стремительно приближался. А подчеркнуто навязчивая демонстрация этой жуткой кастрюли, которую всякий раз ставили все ближе к нему, заставляла его дрожать все сильнее. Газопроводов же был уверен в том, что петух прекрасно все понял, и заначка надежно защищена. Более того, ему показалось, что и насчет использования беговой дорожки петух явно сделал правильные выводы.
Последний,