большое скопление тульп и мыслематерии висело над комплексом типовых заминских зданий. От большинства из них остались лишь потрескавшиеся стены, окружавшие груды поросших травой обломков. Друсс миновал зигзагообразную линию подземных ксуло, которые так сильно искривляли пространство, что даже мельчайшее из них было способно вывернуть его наизнанку, а затем забрался на ближайшую руину. Бездонное небытие находилось рядом. Друсс ощущал его, но не знал, как к нему подобраться.
Чуть выше из стены торчал обломок оторвавшейся лестницы. Сохранилось всего несколько ступеней, но если бы удалось подняться на них, то оттуда можно было бы добраться до пролома в стене, который вел вглубь развалин. Друсс подпрыгнул и, перебирая ногами, с трудом подтянулся вверх. Он не верил, что ему это удастся, но явно недооценил свою решимость. Кряхтя и пыхтя, он поднялся по лестнице, а потом долго лежал на спине. Вглядываясь в темнеющее небо, пытался успокоить дыхание. Наконец Друсс встал на нетвердые ноги и заглянул в проем. К своему удивлению, он увидел обширное помещение с хорошо сохранившимся полом и неповрежденным потолком, покрытым пятнами грибка. Он неуверенно шагнул внутрь. С каждой минутой становилось все темнее – Друсс понимал, что без жарофонаря или грибницы ему не следует продвигаться дальше, однако не мог остановиться. Пульс стучал у него в ушах, когда он нервно искал спуск вниз и не находил. Быстрым шагом он пересек комнату и в сгущающемся мраке стал ощупывать стены. Безрезультатно. Там ничего не было. Только грубая стена, с которой лоскутами отслаивалась влажная штукатурка. Друсс решил выйти из помещения, обойти здание и попытаться проникнуть в него с другой стороны. Это показалось ему разумным и улучшило настроение. Довольный собой, он повернулся и двинулся к пролому, через который вошел сюда, но успел сделать всего несколько шагов, потому что пол с треском рухнул и Друсс упал во влажную темноту.
Раздался грохот, и Друсс оказался под водой. Он потерял ориентацию и в ужасе не знал, с какой стороны надо выныривать. В панике стал двигать ногами, пока голова не оказалась над поверхностью воды. Друсс спазматически кашлял, до боли в легких. Темнота отвечала громким эхом. Когда всё стихло, прямо перед Друссом с хлюпаньем всплыл бледный молочный свет. В тот же миг он почувствовал, что вода становится все гуще, как сироп или застывающее желе. Ошеломленный, он боролся с ее растущим сопротивлением, пытаясь удержаться на плаву. Бледный свет приблизился, и что-то уцепилось за Друсса. Выхватило его из мгновенно затвердевшей воды и тут же осторожно поставило на совершенно твердую поверхность. Молочное сияние усилилось.
Друсс застонал и присел на корточки на воде, которая превратилась в стекло.
Почти половину просторного помещения с арочными перекрытиями занимала мощная заминская матка, сияющая изнутри бледным светом, игравшим под кожей молочным мерцанием. Ее глаза, напоминавшие однородные белые шары без зрачков, источали яркий свет, но источником холодного