но изображения с них не выходят на обычные посты охраны. Те, у кого имеется доступ на просмотр этого этажа, не такие добрые, как милый парень внизу. Поняла?
– Да уж не тупая, – фыркает моя мелкая головная боль.
Захожу к себе в кабинет. Включаю свет, комп, снимаю одежду, делаю кофе покрепче, беру чистый лист бумаги и набрасываю список людей, причастных к истории шестнадцатилетней давности, начиная с себя, потому что я тоже часть этой схемы.
«Я» – рядом рисую ворона, раскинувшего крылья. Я был счастлив…
«Ира»
«Алихан и Эльмира Ахмедовы – родители»
«Рустам – старший брат»
«Асад Юнусов – мудак», – зачёркиваю и пишу: «муж. Будущий», – тогда он ещё только претендовал.
Это самый первый круг причастных. Делаю метки возле каждого имени:
«Алихан жаждал брака нагулянной дочери с проблемами со здоровьем и сложным характером с представителем известного рода Юнусовых.»
«Перепроверить и дополнить информацию по Асаду.»
У меня есть на него папка, но там мало.
«Эльмира Ахмедова ненавидела дочь любовницы своего мужа, которую ей пришлось принять в их доме. Прилюдно унижала. Жаждала быстрее избавиться.»
«Рустам…»
Стучу ручкой по столу. Слушаю, как по коридору шаркает Дуня. Открываю в углу изображение с камер, смотрю за ней. Бродит вдоль окна. И не боится ведь, а. Отбитая на всю голову.
Отвлекает, да. Стоит перестать думать о ней или схеме, и у меня внутри вспыхивает адское пламя, ворон расправляет крылья, желая прямо сейчас вцепиться когтями в чью-то душу.
Мирный Иру увёз. А почему? Потому что я позволил!
Глава 23
Ворон
Мой фокус смещается туда, и к пламени прибавляется разъедающая кислота ревности. Она плещется внутри, то и дело прожигая броню и брызгая прямо на сердце. Давлю на грудь кулаком, делаю вдох. Лицо горит.
– Блядь, блядь, блядь!!! – луплю ладонью по столу. Подставка с канцеляркой подпрыгивает, на пол улетает карандаш и пара серебристых скрепок.
Дуня засовывает свой нос в кабинет.
– Я думала, ты тут уже кого-то бьёшь. И без меня.
Кидаю в неё массивной точилкой для карандашей. Взвизгнув, скрывается за дверью, а приступ ярости во мне всё равно гасит.
Выдыхаю, включаю вытяжку и закуриваю прямо в кабинете. Стряхнув пепел со своей схемы, расписываю её дальше.
«Рустам… Друг?» – жирно обвожу вопросительный знак.
На моих глазах из упрямого пацана он превращался в сильного бойца, в лидера, которого я тренировал. Следом за ним меня отправили на ту спецоперацию, где я оказался в плену. Руса и часть выжившей команды вернули домой. Мы почти перестали общаться.
«Был против моих отношений с Ирой. Любил сестру. Поддерживал отца в решении отдать её замуж за Асада.»
«Друг?» – повторяю вопрос самому себе.
«Не враг» – делаю метку.
Подумав, рисую в конце ещё один вопросительный знак.
«Асад Юнусов – неудачливый бизнесмен,