обладатель бесформенной, мешковатой фигуры с лицом, похожим на поднявшееся тесто. – Та еще история…
Он быстро, насколько позволяло громоздкое тело, встал и натянул шлем – круглый лысый горшок, лишенный каких-либо украшений, разом скрыл заросшую черными волосами голову и широкую округлую бороду. Молниеносно откинув забрало вверх, Буй сделал шаг в сторону.
– Ооо!.. – Кулл поднырнул под шлем и отмахнул забрало, словно прядь волос. Рыжий хвост на макушке заходил в такт размашистых шагов, а белый кончик нервно запрыгал, как паяц на ярмарке.
Тюремные надзиратели в Мирограде несли службу каждые вторые сутки – работа не пыльная, если не считать сырости, вони и некоторых ограничений: спать на посту строго запрещалось, но напарники часто делали небольшие отступления от этого правила. Свободный день Буй и Кулл проводили в многочисленных трактирах, борделях и забегаловках, где каждый день происходили интереснейшие встречи, сообщались важнейшие новости и рассказывались невероятнейшие истории. По окончании службы они расходились в разные стороны, и каждый кривился от кислого пива в своем излюбленном кабаке со знакомой компанией таких же вояк.
Им обоим было по тридцать лет, но тюфяк Буй выглядел гораздо старше жизнерадостного непоседы Кулла. В детстве они вместе ходили в одну и ту же школу при церкви, но никогда не дружили. И сейчас вне этих стен никогда не встречались: им вполне хватало служебного времени для общения друг с другом.
Когда будущим напарникам исполнилось по шестнадцать лет, они, как и все выпускники церковных школ, сдавали экзамены, по результатам которых определялось будущее направление обучения для каждого ученика. Для молодых Буя и Кулла церковные смотрители единогласно выбрали службу в армии, что и было отмечено на их левом предплечье татуировкой в виде щита и меча.
Больше всего оба боялись попасть в пограничные отряды, уехать на дальнюю заставу и просидеть там до самой смерти, защищая Божьи Земли от набегов «диких». В том, что «костлявая» найдет их там, они не сомневались: мало кто возвращался с накопленным жалованием в родной город после окончания двадцатилетней службы. Но эти счастливчики могли позволить себе прожить остаток беспокойных дней, не заботясь о куске хлеба. Впрочем, большинство из них селилось в кабаках, где они быстро спускали все богатство, а дальше кто в могилу, кто в разбойники… и потом в могилу. Раньше них приходили только нищие калеки. Они устраивались у городской стены, на рынке или при церкви и, размахивая культями, выпрашивали милостыню.
После начальной подготовки, военные учителя вывели Бую и Куллу точное предназначение – охранник. На предплечье добавилась алебарда. Далее судьба окончательно свела их вместе и усадила на отполированные скамейки в городской тюрьме.
Кулл поднял руки в клепаных перчатках и, раскачиваясь из стороны в сторону, уверенно двинулся вперед. Буй встал в оборонительную