детского творчества весьма скромны, – концептуально. Это Дед Мороз такой?
– Это мама, – как ни в чем не бывало поясняет Сережа, вываливая из ящика скомканную одежду.
Ольга Алексеевна вопросительно смотрит на меня, и мне остается только разводить руками.
– Я – художник, я так вижу, да сын? – криво шучу, пытаясь за шуткой спрятать свое напряжение.
– Да, – сосредоточенно пыхтит он, натягивая на себя свитер.
– Вы знаете, – аккуратно начинает Ольга Алексеевна, – у нас в саду очень хороший психолог. Занятия бесплатные. Если хотите, я могу узнать расписание.
– Спасибо. Я подумаю.
Мне неудобно, даже немного стыдно. Не за сына, а за то, что у него такая мать, которую иначе как черным и не нарисуешь.
Она кивает и, пожелав хорошего дня, уходит в группу к единственной оставшейся девочке.
– Ну, что художник? Давай собираться. Пора домой.
Я помогаю ему справиться с молнией на куртке, повязываю шарф, и мы за руку выходим из раздевалки. Он что-то болтает, а я отвечаю невпопад, потому что мысли заняты Женей.
Как у нее дела? Как сложилась жизнь? Я ведь ничего о ней не знаю. Как ушел тогда, так и запретил себе приближаться, узнавать подробности. Обрубил, под корень, не оставив даже зацепок.
Так было надо. И от этого тошно.
Ловлю себя на мысли, что хочу ее дождаться и поговорить. Неважно о чем, не важно как. Пусть хоть пошлет на три буквы, лишь бы рядом была. Хоть чуть-чуть.
– Пап, ты чего? – спрашивает Сережа, когда я зависаю, всматриваясь в окна детского сада, мечтая хоть мельком увидеть знакомый силуэт.
Как сопляк, ей богу. Дело сделано, обратной дороги нет.
– Все хорошо. Просто садом твоим залюбовался. Красивый очень. Как думаешь?
Сын всегда воспринимает все мои слова за чистую монету, поэтому одобрительно кивает и устраивается в кресле. Я его пристегиваю, запрыгиваю за руль и поспешно уезжаю, подальше от соблазна, хотя отчаянно тянет назад.
Только дома мне удается кое-как переключиться с мыслей о Жене, которые прожигают в груди дыру. Повод для такого переключения весьма прозаический. Жрать нечего. Вот так, полный холодильник продуктов, а жрать нечего! Она снова ничего не приготовила! Конечно, блин, с такими-то ногтями!
Я радуюсь тому, что Серый Волчок поужинал в саду, и ставлю на плиту кастрюлю, чтобы сварить макароны. На хрена я все это покупаю, если ей лень даже картошку почистить и сварить банальное пюре? Я же не требую пирогов и ватрушек, элементарное-то можно приготовить? Зато все мандарины спорола, хотя я их специально для сына покупал.
Градус бешенства повышается настолько, что мне хочется громить все, что попадется по руку, но нельзя. Я же приличный бать. Спокойный, собранный, не матерюсь и всеми силами стараюсь подавать хороший пример.
Чтобы хоть как-то успокоиться, хватаюсь за телефон и лезу в социальные сети. Мне хочется увидеть Женю. После нашей сегодняшней встрече у меня в груди разлад, даже дышать больно. Мне нужно хоть мельком, хоть краем глаза увидеть, как она живет.
Только