особенного Луценко нашла в его машине? И зачем вообще человеку выделяться за счет средства передвижения?
Улавливая ее потерянность, Денис смеется.
– А тебе какие автомобили нравятся, Ян?
Она хмыкает, немного стыдясь своей несведущести. Если она ранее где-то что-то и слышала, в памяти ни одной марки не всплывает. Пустота.
– Те, которые на ходу, – выдает, припоминая, как барахлила и глохла посреди дороги старая машина отца.
Рагнарин вновь смеется, но поддерживает ее:
– Разумно.
У подъезда через лобовое стекло терпеливо наблюдает за тем, как долго прощаются девушки. Перешептываясь и эмоционально жестикулируя, спорят. Ему не слышно, о чем, и неожиданно любопытно.
Это уже полноценный абсурд. Женские разговоры и сплетни, даже если они касались непосредственно его персоны, Дениса никогда не заботили. Но с Шахиной с самого начала все идет исключительно странно.
Луценко входит в подъезд, а Янка не спешит возвращаться в машину. Так и стоит, будто каменная статуя, даже не оборачивается.
Покидая салон, Рагнарин хлопает дверью сильнее, чем нужно, чтобы вывести ее из этого странного оцепенения и подготовить к своему приближению. Однако никакой реакции от девушки не следует, пока он не останавливается непосредственно перед ней.
– Все нормально?
Поднимая взгляд, она улыбается. И попутно с этим судорожно сжимает в кулаки, безвольно повисшие вдоль туловища руки.
– Да, конечно.
Чуть склоняя голову набок, Денис щурится. Внимательно изучает ее лицо.
– Что сказала твоя подруга?
Янка резко и нервно выдыхает, разбивая воздух облачком пара. А затем так же бурно и взволнованно втягивает новую дозу кислорода.
– Ксеня думает, ты со мной играешь.
– И почему же она так решила?
– Вероятно, потому что ты… богат, – давать оценку его финансовому состоянию для нее намного унизительнее, чем озвучивать посеянное подругой семя сомнения относительно истинных намерений Дениса.
– А ты сама как думаешь? – вкрадчиво интересуется он.
По спине Шахиной слетает ледяная дрожь, и она, не справляясь с ней, содрогается всем телом. Хмурясь, поднимает воротник и, зябко ежась, втягивает глубже шею.
– Я не знаю… – выдыхает прерывистым шепотом. – Мне страшно. Наверное, это возможно.
Глаза Рагнарина, задерживаясь на ее лице, вновь сужаются. Лицевые мышцы приходят в жесткое движение, когда он с силой сжимает челюсти.
– По живому, Янка, – без каких-либо эмоций произносит он.
– Что?
– Полоснула.
– Прости.
– Прекрати, – резко останавливает ее Денис. – За что ты извиняешься? Чувствуешь себя виноватой?
– Не знаю…
– А надо знать. Станешь извиняться ради приличия, будут пользоваться. Даже тогда, когда правда на твоей стороне.
– Я не хочу, чтобы ты злился на меня.
– Едем, – с привычной уверенностью командует он. – Договорим в машине. На улице холодно.
15
Заглушив