поворачивается бабушка к телевизору.
– Куда деться умной женщине, – машет длинными ногами Милявская и призывно смотрит в экран. – Здесь меня уже никто не понимает. Остаются незамеченными добродетели мои и начинания.
– А песня хорошая, – кивает бабуля, лихо вскидывая коленца. – Скачай мне её потом.
– Всесторонне одарённая, до конца не оценённая, – завывает Милявская.
Я зажигаю бенгальский огонь и протягиваю бабе Шуре:
– Фея-крёстная ты моя!
На экране бузит певица:
– Если бы не обстоятельства, я могла бы поднимать полки в атаку, —
Внизу титрами идёт текст, и баба Шура подпевает:
– Если бы не обстоятельства, завела бы я не мужа, а собаку… Не, это ты матушка загнула, – баба Шура суёт прогоревший фитиль в пустой стакан и выходит в коридор.
Я прислоняюсь головой к спинке кресла и закрываю глаза.
В тот же день, когда «познакомилась» в лифте с Ярославом, я впервые увидела Викторию. Она вышла из кабинета зама генерального директора. Огляделась и сразу свернула в туалет. У неё были такие же, как у меня, роскошные светлые волосы, и она так же попирала дресс-код. Короткое чёрное платье не доходило и до середины бёдер её длинных ног в кожаных ботильонах с золотыми пряжками. Лицо красное, будто это у неё повышенное давление, а не у зама. Тогда я ещё не знала, что Виктория – невеста Ярослава. Впрочем, тонометр показал, что Кириллу Петровичу хоть сейчас в космонавты. В кабинете я ещё раз убедилось, что с его давлением всё в порядке. Мне показалось он даже не скрывал, что его больше интересует моя персона, а не собственное здоровье. Он попросил меня снять шапочку и пройтись. Потом долго расспрашивал про моё житьё-бытьё. Я думала, что получу втык от Атлантиды за долгое отсутствие, но она ничего мне не сказала.
В три часа ночи баба Шура ушла спать на мою кровать в комнату к Булочке. Я поставила там раскладушку для себя, а Ярославу помогла перебраться на диван. Укрыла найдёныша одеялом и снова не устояла, погладила его по голове. Он улыбнулся во сне, но тут же сморщился от боли. Интересно, какие у него губы? Как говорит баба Шура, с лица воду не пить, но мне очень интересно, как мой «муж на ночь» выглядит в нормальном состоянии. Наверное, я предпочла бы, чтобы он оказался вовсе не похожим на отца Булочки. Взгляд карих глаз найдёныша лишь усугубил мою тоску по Ярославу. А ведь я давно пообещала себе забыть его. Новогоднее веселье, как и вся моя жизнь, проносится мимо разудалой кадрилью. На улице народ запускает фейерверки, и чтобы достопочтенный Хома Петрович не поседел к утру, я переставляю клетку в кресло. Переодеваюсь в любимый плюшевый халат. Дома тепло, а я зябну. Уношу еду и посуду со стола на кухню. Смотрю на гору тарелок, и хочется разрыдаться. Никогда не ощущала себя более одинокой, чем в эту ночь. Надо что-то делать. Новый год всё-таки. На окне весело перемигиваются разноцветные огоньки. Иду в комнату за свечами, вырубаю по пути большой свет. включаю негромко музыку и ставлю возле раковины бокал с лимонадом. В таком романтическом антураже мыть посуду гораздо приятнее. Вскоре я