Краснова.
– У дерева есть свое дерево, смекаешь?
– Ой, ну, Ритусь, это вполне ожидаемо. Он же смазливый. Было бы странно, не будь рядом с ним девчонки, – деловито заявила Наташа.
– Она в жизни еще красивее, чем на фотках, – грустно вздохнув, призналась я. Мне в моих кофтах на три размера больше даже рядом не встать.
– Он тебя хоть узнал?
– Угу, притом сразу, видимо. И… – протянула я, вспоминая нашу встречу.
– И?.. – повторила за мной Ната.
– Нас посадили вместе, на первую парту.
– Да ну? – она так крикнула, что мне пришлось отвести телефон от уха.
– Я не глухая, не обязательно так кричать.
– Это же судьба, Марго! Вы должны быть вместе, для этого нужно только переодеть тебя.
– Не бывать этому, иначе отец мне такое устроит… У него на В… то есть на «дерево» красные сигналы, – я усмехнулась. Называть парня «деревом» смахивало на сумасшествие. Но лучше было так, чем получать удары от отца. Порой мне казалось, что это никогда не закончится, и я никогда не освобожусь от него. Но еще больше я боялась, что если отец перестанет бить меня, то переключится на мать, а этого я никак не могла допустить.
– Да пошел он, – фыркнула Краснова. – Вместе с моим на три веселых буквы. Ладно, у меня свиданка намечается. А ты сиди и фантазируй о своем смазливом мальчике.
– Какая ты добрая, – иронично подчеркнула я.
– Какая уж есть.
На этом мы распрощались с Наташей, и я стала готовиться к следующему дню в новой школе. Даже откопала рубашку которую носила несколько лет назад. Сейчас она идеально сидела на мне: обтягивала талию и подчеркивала грудь. Оказывается, у меня было что подчеркнуть. Однако когда следующим утром я вышла в ней к завтраку, отец чуть не подавился кофе.
– Это что за внешний вид? – крикнул он, ударив ладонью по столу. На звук тут же прибежала мама, испуганно осмотрела меня, поджав губы и теребя свою длинную, до пола юбку. Папа и ее заставил ходить монашкой.
– Я запачкала вчерашнюю… – тихо пролепетала, побоявшись посмотреть в глаза отцу. Казалось, в них сверкали молнии.
– У тебя больше нет вещей? – стальным и бескомпромиссным тоном произнес папа. Я понимала, спорить было бесполезно. Он вбил себе в голову, что одежда не должна обтягивать, что мы должны носить на себе мешок. Сопротивляться было бесполезно, поэтому я развернулась и поплелась к себе. Подойдя к шкафу, вытащила первую попавшуюся рубашку, нацепила ее на себя и со вздохом взглянула в зеркало. Юбка ниже колен, которая скрывала мои худые ноги и синяки на бедрах, белые носки и эта отвратительная рубаха, которую мне пришлось заправить под пояс. Очки на переносице как нельзя кстати дополняли образ ботанички, мечтающей стать невидимкой.
– Риточка, – мать вошла в комнату, прикрыв за собой дверь. – Ты не обижайся на отца, он у нас…
– Да, – с готовностью кивнула я, фальшиво улыбнувшись. – Он у нас и так многое пережил. Понимаю.
– Хорошо, – мать кивнула и вернулась к своим делам. Как