другом конце комнаты кто-то откашливается, прерывая мои размышления.
– Простите, я следующая или… – резко спрашивает Роуз. – Потому что мне назначено в одиннадцать сорок пять – сорок пять минут назад.
Секретарша вздыхает; вопрос почему-то раздражает ее.
– Вас вызовут в порядке очереди. Так что да, – она ехидно улыбается, – надеюсь, вы следующая.
Черт возьми. Вряд ли я выдержу ее пассивную агрессию еще целый час. Решившись, как можно непринужденнее поднимаюсь с места:
– Кажется, я последняя. Подожду немного снаружи, если вы не против?
– Конечно, идите. – Секретарша пожимает плечами.
Выйдя на улицу, сажусь на скамейку на солнце и позволяю его теплу окутать меня. Открываю почту в смартфоне и прокручиваю вниз до письма по поводу дневного прослушивания в «Уорнер бразерс». Это фильм о первом наборе женщин в Гарвардскую медицинскую школу в 1945 году. Снова просматриваю свои сцены. Просто фантастика.
Я уже наполовину прочла реплики, когда чей-то голос возвращает меня к реальности:
– Правильное решение, здесь лучше. Не против, если я присоединюсь?
Я поднимаю глаза. Передо мной стоит та самая дружелюбная Роуз, указывая на скамейку.
– Да-да, конечно. – Я отодвигаюсь, и она садится рядом.
– Да, это был напряг. – С улыбкой кивает на офис для кастинга, в ее резком голосе явно слышен нью-йоркский акцент. Достает пачку сигарет и протягивает мне.
– Я не курю. – Мой ответ почему-то звучит так, словно я недостаточно крута для этого, а моя новая знакомая, наоборот, нереально крута. Она не настоящая Роуз, хотя, конечно, могла бы ее сыграть. Но когда она улыбается, то совсем не похожа на Роуз. А еще ее лицо кажется мне очень знакомым. Наверное, я где-то ее видела, но не могу точно сказать, где.
Она щелкает зажигалкой, открывая ее одним плавным движением, и закуривает. Затем так же со щелчком закрывает и затягивается сигаретой, тонкий золотой браслет ее часов позвякивает.
– Ты англичанка, да?
Я улыбаюсь:
– Точно. А ты из Нью-Йорка?
Она хихикает:
– Ага.
– Как тебе здесь? – интересуюсь я.
– В Лос-Анджелесе? – Ее брови на секунду взлетает вверх, и она иронично отвечает: – Бывают хорошие и плохие дни, ты же понимаешь.
– Да, кажется, понимаю. Но я здесь только второй день, так что…
– Новенькая… – Она улыбается и, не выпуская из руки сигарету, обхватывает мое запястье, изображая солидарность. Я чувствую жар кончика ее сигареты совсем рядом со своей кожей, пока она, вдруг заинтересовавшись мной, продолжает: – Первый раз в Лос-Анджелесе? Бог ты мой… Господи Иисусе, и как ты?
Ее хватка ослабевает, она делает еще одну затяжку. Опускаю глаза: моя рука осталась целой и невредимой. И вдруг я понимаю: со вчерашнего дня после директора по кастингу ко мне никто не притрагивался. Я скучаю по таким контактам и уже забыла, каково это. Даже в конце наших отношений