изображения Девы Марии и Христа в церквях и музеях – архитектурные инструменты, предназначенные для подготовленного, но непредсказуемого действа.
Я считаю, что если мы что-то ищем – в жизни, как и в архитектуре, – на самом деле мы одновременно ищем и нечто иное; а значит, в любом поиске есть определенная степень непредсказуемости, похожая на смутное беспокойство.
Архитектор должен со скромностью техника готовить для себя инструменты – инструменты для действия, которое можно лишь предугадывать, представлять себе, зная, что инструмент может вызывать и определять действие. Я очень люблю пустые, полутемные театры, репетиции, когда голоса произносят одну и ту же реплику, делят ее на части, повторяют, всегда оставаясь по эту сторону действа. В проектах повторение, коллаж, перемещение элемента из одной композиции в другую всегда приводят нас к другому проекту, который мы хотели бы воплотить и который содержит в себе память о чем-то ином.
Поэтому города, даже с многовековой историей, на самом деле представляют собой огромные временные лагеря живых и мертвых, где некоторые элементы сохраняются как сигналы, символы, предупреждения. Когда Ферия заканчивается, от построек остаются лохмотья, а улица занесена песком. Остается лишь упрямо приводить в порядок элементы и инструменты в ожидании следующего праздника.
Глядя с террасы на реке Минчо на руины моста времен Висконти, укрепленные простыми железными опорами и перекладинами, я со всей ясностью увидел его устройство и формальные и технические архитектурные аналогии. Архитектура моста была аналогична природе: это было своего рода озарение, прежде лишь смутно угадывавшееся. Расположение кирпича в разрушенной стенке, ранее невиданное поперечное сечение, созданное временем, железо, принявшее форму перекладины, вода в канале – все это и составляло данное архитектурное произведение.
Этот проект был лишь предлогом для приобщения к чему-то большему: сегодня я бы не смог объяснить, почему моим работам так часто подражают, если бы не эта простая, но не сразу достигнутая способность видеть.
Предметы, более непригодные для использования, застывают в последнем жесте, который они помнят: в процессе выявления аналогий заброшенные дома приобретают своеобразную точку опоры и целостность законченного гипотетического проекта, который мне уже не удалось бы завершить по-иному. Большего сделать нельзя: чтобы исправить убожество современной культуры, потребовалась бы широкая народная поддержка; убожество архитектуры есть отражение всей этой ситуации.
Как при взгляде на руины, так и в городе контуры вещей размывались и путались. В невероятной тишине городского лета я замечал деформацию – не только нас самих, но и вещей, и объектов. Возможно, я был несколько оглушен, когда смотрел на окружающие предметы: чем яснее они были, тем сильнее затуманивались. Так что можно было попробовать приняться за этот проект: взять, например, дом.
Приняться за проект, или роман, или фильм, который сосредоточится на этом доме с мощеным