что возраст здесь обманчив, и часто не тот, что видим на лице.
Она абсолютно не походила на Диану, но что-то в ней цепляло его. Высокая, статная, сразу видно было – не неженка, и знакома с тяготами жизни в лесу. Волосы светлые с каким-то то ли платиновым, то ли пепельным отливом. Помнится, именно так называла этот цвет Диана, грозясь отцу, что перекрасится, когда тот называл её «смородинкой», отчего она злилась.
У лесной незнакомки были удивительные сине-зелёные глаза, почти, как море, что набирает к тропикам свой необыкновенно глубокий цвет. Она повернулась и стала внимательно рассматривать его.
– Привет, блохастый, – нарушила она первая тишину и внимательно посмотрела на него.
Антон не ожидал, что она тут же раскусит его и смутился. Он хорошо помнил, как сейчас выглядит.
– Что засмущался, яки красна девица? – развеселилась она. – Да, ладно, не стесняйся, Лёха, я же не первый раз тебя вижу, или… – она стала подходить к нему ближе, присматриваясь, – вот это да! – женщина с удивлением таращилась на него. – Ты не Лёха, – наконец, произнесла она, – точно не он.
Антон не знал, что ему делать, она сверлила его взглядом, словно рентгеновским лучом, выворачивая его внутренности, как ему казалось, наизнанку. И что ей теперь отвечать он не знал.
– Ты кто? – снова спросила она.
– Я… – проблеял Антон и замялся, придумывая, чтобы ему соврать.
– Только попробуй, – прошептала она, всё также буравя его взглядом.
И он решился, его уже давно раздирало от необходимости кому-нибудь про себя рассказать. Он устал уже от полной неизвестности, что стеной окружала его.
– Антон, – буркнул он, пятясь от неё, стараясь избавиться от её выворачивающего наружу взгляда.
– Антон, значит, – она перестала напирать на него, – вернулся, стало быть.
– Что значит, вернулся? – он смотрел на неё во все глаза. – Откуда вернулся?
– Да ты же ничего не знаешь, – она рассмеялась колокольчиком, – ничего, узнаешь, – успокоила она его, повернулась и пошла.
– Когда узнаю? – Антону хотелось догнать её и встряхнуть.
– Что не терпится? – переспросила она, и он закивал в ответ. – Ничего потерпишь! Всему своё время, – и пошла в лес.
Антон остался стоять, открыв рот. Он даже забыл, что хотел рассказать ей о произошедшем вчера. Она всё же не выдержала и обернулась.
– Не печалься, блохастый, так надо, всё должно идти своим чередом, иначе быть беде. Боги мстительны, они не прощают, когда кто-то вмешивается в их замысел, – и, махнув ему рукой, исчезла в зарослях, а он так и остался стоять, смотря ей в след взглядом побитой собаки.
****
Отчего-то у него сейчас было чувство, что его только что предали. Устало повесив голову, он побрёл к своей телеге.
«Какие боги? Причём здесь боги? Всё это сплошная ерунда, какие-то отмазки, чтобы просто ничего мне не говорить. А может, наврала?» – спрашивал он у себя снова и снова уже в сотый раз.
Но где-то глубоко внутри точно