слушала его рассказ о другом мире и никак не могла понять: что значит, такого, как у вас – нет, но есть другое. Это другое не хотело укладываться у неё в голове, поэтому она решила, что он немного сочиняет.
Антон не стал настаивать, прекрасно теперь понимая, что, если бы кто-то начал рассказывать ему про этот мир, он вообще бы решил, что человек сошёл с ума.
Когда подошли к реке, Агапия заставила Антона снять рубаху и зайти в воду. Одной рукой она крепко держала его за худенькое запястье.
– Будешь делать, – командным голосом произнесла она, – что прикажу. Понял? – дождавшись его кивка, продолжила. – Как бы не было плохо, сидишь в воде, это даже не обсуждается, Антон, – назвала она его по имени, и он вздрогнул, настолько нереально это прозвучало сейчас по отношению к теперешнему ему.
Агапия замолчала, и Антон снова увидел, как она видоизменяется. Залила чернота глаза, удлинились пальцы и ногти, заострился, став хищным, нос. Антону показалось, что она зашептала какую-то абракадабру, и вдруг спрыгнула к нему в воду, приказав нырять.
Он нерешительно присел, но сильные руки, что-то бормочущей женщины, решительно окунули его с головой под воду. Страшная судорога скрутила тело, пальцы рук и ног стало выкручивать, как будто железные крюки впились в них, глаза давило так, что казалось, они сейчас лопнут или выкатятся от напряжения из глазниц. Каждый нерв, словно оголённый, натянулся и задёргался от раздирающей на части боли. Антон решил, что его просто решили здесь убить, и рванул, что было сил, но руки Агапии, подобно железным оковам, крепко удерживали его под водой.
Его тело скручивала неведомая сила, она будто сдирала с него тяжёлые цепи, намертво вросшие в хлипкое тело и не дающие ему жить и дышать. Агапия чуть-чуть ослабила хватку, и он дёрнулся к воздуху, желая сделать хотя бы один вдох. Она позволила вдохнуть, а потом, что-то непрестанно бормоча, вновь окунула в ледяные струи. Он почти ослаб от боли, не желающей отпускать, его сознание раздвоилось, меняясь и переплавляясь в нечто иное, неведомое пока ещё ему. И в момент, когда одну его часть сознания мучила, разрывая на части боль, вторая вдруг почувствовала рядом с собой зверя. Сильного и мощного волка, того, что приходил к нему в другой его жизни во снах, желая приободрить и пообещать что-то неизведанное. Светло-серая, словно серебристая шерсть покрывала крупное, сотканное словно из силы и энергии тело, и невероятно голубые глаза смотрели в саму душу, вырывая из мрака и отчаяния и даря новые чувства и ощущения. Только сейчас Антон понял, что это зверь делится с ним своей силой. Волк плавно приблизился почти вплотную к нему и заглянул в глаза, а потом, как-то легко слился с ним в одно целое, довольно порыкивая низким голосом. И сознание Антона померкло.
ГЛАВА 4
Он пришёл в себя на берегу. Агапия лежала недалеко от него, раскинув в разные стороны руки, и не шевелилась. Антон вскочил, бросился к ней и рухнул на колени перед обездвиженным телом.
– Агапия, – позвал он, осторожно приподнимая её