имею полное право с разбега заскочить на широкую Валеркину спину и сжать бока коленями.
– Н-но, поехали!
– Да тьфу на тебя, Гайка, – ворчит наш с Евкой любимый громила, но свое поражение принимает героически. Подкидывает меня повыше и тащит обратно. Вдоль всей этой длинной, охреневшей от такого спектакля очереди-шеренги.
– Интересно, если они тут ночевали, почему все еще не зарегались? – озадачиваюсь я, когда Валерка дотаскивает меня до нашего места, которое бдительно охраняет Евка.
– А я почем знаю? – Валерман скидывает меня со спины и начинает растирать поясницу. – А ты чего такая тяжелая-то? Вес набрала, что ли?
Ну и что ему отвечать на такие хамские намеки?
Только средний палец под нос и сунуть.
Ответ же на мой вопрос мы тоже получаем довольно скоро. Когда на огромной парковке у концерт-холла в сопровождении двух черных машин с мигалками появляется розовый мерседес.
– Это еще кто? – Евка аж на цыпочках приподнимается, чтобы разглядеть, кто из того мерседеса выйдет.
– Какая-то папочкина дочка, – мрачно резюмирует Валерыч. И оказывается абсолютно прав.
Из мерседеса выходит длинноногая копия куклы барби в розовом пиджачке и короткой розовой юбочке. Делает “щелк” наманикюренными пальчиками – и её тут же окружают четыре амбала шкафоподобного вида.
И вот эта вот процессия прямым ходом шагает в сторону очереди. Пискнувшего что-то про “мы все тут ждем” парня, что успел встать за нами, один из амбалов грубо пихает в грудь.
“Дива” же даже не оглядывается на него. Так и шагает со сладкой полуулыбочкой на лице. В один только момент снисходительно спускает с носа белые очочки и окатывает толпу вокруг себя презрительным взглядом.
И тут я её узнаю. Хотя в лицо никогда не знала.
Но именно эта фифа чаще всего мелькала на селфи великолепной жизни Демьяна Разина. И я нарочно не стала искать её имя, потому что это означало бы, что я уже стала личным сталкером Разина. А он этого меньше всего заслуживал.
Вот значит, на кого он променял меня?
Хотя, конечно, понятно, что вряд ли с этой “дивой” он “просто дружил”, как это было со мной. Он же взрослый уже мальчик, у него потребности. Все вроде понятно.
Но мерзотный привкус на языке снова портит мне настроение.