мужик.
Из его рассказов о себе я узнал, что родился он в Новокузнецке, в пять лет попал в детдом и с тех пор мечтал уехать в Москву, что и сделал сразу после совершеннолетия. В Москве он скоро нашёл себе работу дворником, и до развала Союза подметал асфальт Бирюлевских дворов, где его и заметил один из «непростых» обитателей района. С той самой встречи жизнь А. резко пошла в гору. Из подручного «шестёрки» он быстро дослужился до правой руки своего босса. А. говорил, что они были первыми, кто экспортировал в Россию заграничное бухло. Деньги лились рекой: клубы, казино, рестораны – у него было всё, что душе угодно. Тогда же он встретил свою первую любовь, купил квартиру, сделал ремонт и прямо в день свадьбы его арестовали.
А. был скуп на слова, но событий в его жизни было столько, что я со своим успешным успехом по сравнению с ним значился не дороже, чем «бледня бледней». С того момента, как он начал рассказывать про арест, я усилием воли поддерживал свою челюсть, которая всё время пыталась отвалиться от изумления.
В тот день, когда его арестовали, жизнь в очередной раз показала ему большую фигу. То, что без пяти секунд жена бросила его в тот же день, было самым неважным событием в тогдашней жизни. Он говорил, что его жёстко подставили его же кореша.
Деталей он не разглашал, сказал только, что никого тогда не сдал и всю вину взял на себя. Что там произошло и почему его закрыли, он категорически отказался объяснять. Может, ему было больно это вспоминать, а может, и тупо стыдно.
Грозило ему восемь лет лишения свободы. Но, по его словам, по той статье можно было избежать тюрьмы только если ты инвалид первой группы. Когда он узнал об этом, он воткнул себе в горло, до упора, заточку. Я был ошеломлён и восхищён одновременно. Смог бы я воткнуть себе в горло нож? Нет. Я бы предпочёл отсидеть и выйти по УДО. А он не зассал. Моя челюсть на секунду всё-таки отвисла.
– Неужели тебе не было страшно? – спросил я, пытаясь понять, как можно добровольно пойти на такой отчаянный шаг.
А. посмотрел на меня спокойно, без тени сомнения в глазах.
– Нет. Страшнее было сесть в тюрьму. Я не мог этого допустить. У меня тогда сестрёнка только-только поступила в институт. Нужно было за ней приглядывать. Москва тогда неспокойная была.
Его слова меня уничтожили. Я не ожидал услышать ещё и историю про сестру от человека, чья жизнь была полна катастроф.
– Сестра? У тебя есть сестра? Где она сейчас?
А. невозмутимо продолжал:
– Да, есть. Она замужем, двое детей. Живёт на ВДНХ.
Я второй раз за то утро охренел. Новая информация изменила всё, что я думал о нём до этого момента.
– Вы общаетесь? – спросил я, всё ещё не веря в услышанное.
А. пожал плечами, его взгляд стал немного грустным:
– Нет. Она не хочет меня знать. И правильно. Я сам себя иногда не хочу знать.
В этот момент во мне вспыхнула ярость.
– Дай мне её телефон, – потребовал я, стараясь не показать, насколько сильно это мне нужно.
Он удивился, глядя на меня с подозрением.
– Зачем?
– Дай,