фантастического янтарного мундира, у безымянного капитана была еще одна верная неразлучная подруга, спутница бесприютной жизни – громадных размеров трехпудовая сабля. Капитан не отличался вроде бы особой физической силой, но поднимал свою увесистую подругу словно перышко, и вращал ею в воздухе, как сумасшедший вертолет. «Ты знаешь, мой друг – говорил он мне по большому секрету – одним взмахом этой здоровенной сабли я могу запросто перерубить Александрийский столп». Эти немного неосторожные высказывания, тоже, наверное, послужили к некоторым злоключениям безымянного капитана. Не потому ли у славной колонны выставили неусыпный караул? Ну, может быть, и по другим более веским и очевидно серьезным причинам. Время-то вон какое беспокойное, и директор наш не зря запирается у себя в кабинете, среди пауков и сосулек. Надо побыстрее найти капитана, и тогда все – в чем я ни капельки не сомневаюсь – вернется на круги своя.
Необычайное путешествие Вячеслава Самсоновича
Обретение
Я бреду по мокрой улице, уже ни на что не надеясь, вспоминая и капитана, и чудесный янтарный мундир, как вдруг под ногами обнаруживаю свою треуголку. Она лежит перед трамвайной остановкой, мокрая и несчастная, как потерянная собачонка. Ну здравствуй. Вот и она. Сейчас она затявкает, заскулит, вспрыгнет ко мне прямо на голову и зарыдает, обливая мой затылок слезами. Господи, на что она только похожа! Что скажет директор? «Ты где ее так извазюкал, скотина?» Скотина. И это мне за двадцать лет бесперебойной службы! А ведь я дворянин, на минуточку. Весь погруженный в невеселые мысли, нахлобучив поверх себя безраздельно грязную треуголку, с краешков которой так и капает мутная талая вода, я вдруг слышу позади себя ангельский голос. «Вы ли это, мой милый друг? Мой витязь? Куда вы идете? О чем задумались? Вы не узнаете меня?» О ангел. Как же не узнать тебя. «У вас такая смешная треуголка. Она похожа на вулкан». Ну конечно смешная. Ну конечно вулкан. Везувий нечистот. Я забываю все, о чем я только что думал. Цели и задачи мои меняются. Пыхтя и отдуваясь, я разворачиваюсь всем корпусом прямо на зюйд-зюйд-вест. Я роюсь в карманах, и вытаскиваю на свет божий леденечного петушка, благоприобретенного на Сенной площади. Ешь ангел, ешь. Ты голодна. Ты ешь, а я буду любоваться. Я готов идти за тобой хоть на край света, хоть за Среднюю Рогатку, если уж так надобно. Пусть ноги мои совсем отвалятся, и тогда я буду все равно ползти, перебирая локтями, как земляной червяк. А ты будешь петь, смеяться, и поглощать леденечного петушка. А Батискафная улица подождет, подождет, пусть даже до вечера. И ты, капитан, мой безымянный непутевый друг, тоже подожди меня. Господи, ангел мой, что ты тут делаешь посреди трущоб и закоулков? Среди хлипкой гармошки и забубенных песен? Веди меня. А я пойду за тобой, куда прикажешь, как распоследний безмозглый холоп, не задавая никаких лишних вопросов.
Набедренная повязка
Я очень красив от рождения. Когда я иду гулять, я люблю заглядываться на витрины и умозрительно примерять