Велла изгибается, и он с ехидцей в голосе интересуется:
– Опасаетесь, что теперь я буду ломиться в вашу комнату в отместку за сегодняшнее вторжение? Не бойтесь, если мне понадобится, я постучу… рукой.
Что ответить, не знаю. Я, действительно, боюсь, вот уже два месяца ежечасно, ежеминутно боюсь появления рядом фигур в тёмных плащах. Утром боюсь открыть глаза и увидеть вокруг себя аскетичные стены той тюрьмы, то есть ангильской академии, в которой я провела пять лет. Ночью просыпаюсь от собственного крика.
Но объяснить это Веллу я не могу. Поэтому просто бросаю на него укоризненный взгляд, надеясь, что он поймёт более простые вещи: своим избыточным вниманием он ежесекундно ставит меня в неудобное положение.
Я для него посторонняя молодая девушка. А он… он и правда изменился, стал совсем другим. Тот Велл, которого я знала, не стал бы вот так с ходу ухаживать за незнакомкой.
Наверное, рано или поздно это должно было произойти. С его внешностью и положением, трудно понять, как он вообще держался в тот год, когда мы познакомились в Академии. Девушки вокруг него порхали стайками.
Если бы я тогда осталась с ним, если бы у нас вообще хоть что-нибудь получилось, рано или поздно я всё равно столкнулась бы с этим. Он слишком притягателен, чтобы быть верным одной женщине. Я ведь была просто увлечением, а не истинной парой.
– Ну что, госпожа Эристер, вы готовы идти?
– Куда?
– В хозяйственный корпус. Экскурсию придётся отложить на потом. А вот найти для вас подходящую одежду желательно прямо сейчас. После обеда у вас первая встреча с вашими учениками.
М-да, одета я всяко не так, как положено преподавателям. Вообще-то выходила я из дома вчера утром в поисках работы поломойкой. Когда работаешь с иллюзией, одежда легко перестраивается под другой размер, но для того, чтобы изменить её полностью: цвет, фасон и ткань, – нужно очень много сил потратить. Тело в этом смысле гораздо пластичнее.
– Едва ли мы найдём что-то, кроме униформы, – продолжает Велл. – Но вечером мы обязательно спустимся в город и подберём что-нибудь более подходящее к вашему новому статусу.
– Мне кажется, это будет не совсем удобно, – решаюсь возразить я. – Вы – ректор, у вас наверняка много работы.
Велл пожимает плечами:
– Мне всё равно нужно в город. К тому же я здесь уже бывал. Без меня вам не справиться.
Я должна возразить. Но горло перехватывает. Так давно обо мне никто не заботился. А ведь обо мне вообще никто и никогда не заботился так, чтобы я чувствовала тепло.
Приютившие меня после смерти родителей дядя и тётя постоянно подчёркивали, сколько денег они вложили в меня и как я должна быть им благодарна. А потом… они так радовались, когда меня забрали в Ангилью. И дело было не в том, что они думали, что мне там будет хорошо. Тётя обмолвилась, что, благодаря этому, они смогут купить дом побольше. В сущности, они меня продали.
А заботу – теперь я это ясно понимаю – я видела только от Велла. Все эти годы старалась об этом забыть. Шмыгаю носом, пытаясь сдержать слёзы. Что-то я стала слишком