человека звучит немного грустно. Мне кажется, что за его переездом кроется какая-то личная история, но я решаю не заострять на этом внимание.
– О, у вас прекрасный французский! Я и сама наполовину американка. И, да, я плохо различаю акценты. Тем более большинство местных, насколько я знаю, говорят на специфическом диалекте.
– Так и есть, местные жители отличаются от другой части французов. Не такие снобы. – Дэвид говорит искренне, не пытаясь кого-то обидеть, но затем смотрит на меня и спохватившись добавляет. – Конечно, не все французы снобы. Я не имел в виду вас.
Я не могу сдержать улыбку.
– Как и сказала, во мне живет лишь половина Франции, но надеюсь, что лучшая!
Мы подходим к черному мерседесу. Дэвид аккуратно укладывает мои вещи в багажник, в то время как я собираюсь открыть дверь переднего сиденья. Однако молодой человек опережает меня. Он ждет пока я устраиваюсь, а затем сам садится за руль. Мотор заводится с легким урчанием, и через минуту автомобиль плавно выезжает на дорогу, которая ведёт меня в новую жизнь.
В начале нашего пути в салоне стоит звенящая тишина, даже радио остается выключенным. Мы проезжаем мимо небольших причудливых домиков, неспешно прогуливающихся туристов и местных торговцев, размещающих на прилавках товары. Когда поток машин уменьшается, а виды за окном сменяются бескрайними полями, я ловлю себя на мысли, что мне не терпится побольше узнать о господине Ришаре. Поэтому преодолев легкое стеснение, я обращаюсь к Дэвиду с просьбой рассказать о моем работодателе.
– Господин Ришар, он… очень замкнутый человек, – с трудом подбирает слова мой спутник. – У него нет родных – ни жены, ни детей, лишь работа и богатство, которое в итоге не принесло ему счастья.
– Чем занимается господин Ришар?
– Он всю жизнь развивал предприятия в сфере культурного просвещения – музеи, театры, библиотеки. Но в последние годы он не выезжает за пределы поместья и почти не выходит из своего кабинета, погрузившись в какие-то исторические исследования. Всем его взаимодействием с внешним миром занимаюсь я.
Дэвид смотрит на меня своими ясными голубыми глазами и в очередной раз улыбается. Про себя отмечаю, что его улыбка добрая и немного смущенная. Она затрагивает и глаза, в уголках которых собираются мелкие морщинки. Когда он вновь сосредотачивается на дороге, я украдкой продолжаю рассматривать его. Помимо очевидного обаяния, молодому человеку присущ тот тип красоты, который люди бы сочли откровенным. Густые каштановые волосы слегка растрепаны. Прорисованные черты лица, прямой нос, голубые глаза, подбородок с ямочкой – в нём нет ни одного видимого изъяна. К лицу приливает жар от того, что я так явно оцениваю его внешность, и потому решаю скорее отвлечь себя следующим вопросом.
– Значит, его коллекция антикварных вещей напрямую связана с родом его деятельности?
– И да, и нет. Большинство предметов роскоши досталось ему вместе с поместьем. Самые старые из них датируются серединой XIX века.