они чуть поуспокоились оставив всех в покое.
Привычные покалывающие кожу мурашки передаваясь от вибрирующего барабана, неумолимо накрывали все тело с головой и мозг медленно и с наслаждением погружался в измененное состояние.
Он парил над дромоном, не чувствуя боли в исполосованной кнутом спине, не чувствуя ничего, кроме чистоты бегущих мыслей. Он летел туда, где лохматый пес в сумерках задорно лает на свернувшегося клубком ежа, и женский родной голос, смеясь, зовет его вернуться в дом. Он стремился туда, и в тоже время видел ряды согнутых спин, ритмично, в унисон, работающих с веслом. Он видел себя, управляющего этим процессом, и турков, суетливо бегающих по палубе.
Из мешанины не оформившихся мыслей образов и чувств у него возникло, что-то очень похожее скорей на порыв, чем четко продуманное решение, он отпустил себя на волю позволив внутреннему себе сделать то, что он считает нужным. Возможно так бы он сейчас наблюдал за действиями своего ребенка, позволив ему в первый раз взять в руки инструмент, доверяя, но всегда находясь рядом для того, что бы в нужный момент подкорректировать, подсказать, помочь.
Он руководствовался не разумом, потому что разум пребывал в страхе, из которого плохой советчик ,он доверил это дело душе.
Вскинув голову, смотрел на грозовые облака на горизонте и впервые за много времени, свет надежды заполнил его изнутри. Впервые за много месяцев он поверил, что боги предоставили им всем шанс. Благодарно улыбнувшись, он бросил последний взгляд на небо точно зная, что как бы не хлестали их надсмотрщики шторма им не избежать и сосредоточился на сидящих на нижней палубе.
Все продолжалось. Как всегда, подгоняемые барабаном рабы, гнали судно вперед, и вдруг его руки зависли над барабаном, и кнут трижды опустился на его плечи прежде, чем снова зазвучал ритм. Недоумение и растерянность проступили на лицах рабов, а он продолжал отбивать ритм, изредка поглядывая на стремительно движущиеся облака. И снова он сбился с ритма, и насколько мог терпеть секущие до кости удары, палочки не опускались на обтянутую кожей поверхност. Рабы на нижней палубе успели за это время переглянуться между собой в полном не понимании, и перекинуться несколькими фразами.
И снова зазвучал барабан, но разбуженные рабы теперь внимательно следили за движениями его рук. Невзирая на стоящего за спиной турка со вскинутым кнутом, палочки замерли в воздухе, и нижняя палуба с ликованием встретила тишину, разорвав ее лязгом цепей. Беспорядочные удары об его и их спины были слабыми, он даже почти не ощущал боли. Внутри кипела яростная радость, обезболивая тело. Он снова забил ритм, и тяжело дышащий охранник замер за спиной.
Если бы не надвигающийся нешуточный шторм, если бы не паника царящая среди турок, его давно бы уже иссекли ятаганами и выбросили за борт , приковав на его место другого. Но не сегодня. Успокаивающе, снова зазвучал барабан, давая время всем прийти в себя. Испытывая гордость, он наблюдал за нижней палубой.
Взбудораженные рабы