и он быстренько догнал ребят, направлявшихся к дому.
– Ты где был? – спросил Звяга.
– Стражников видал? – Сухан был полон впечатлений.
– Видал, как они у вас в заднице чего-то выискивали, – хохотнул Есеня.
– Сволочь. Сам, небось, на дворе прятался?
– Ага, – Есеня расплылся в довольной улыбке. – Эх, приключений мне хочется! А то просидели, как придурки, весь вечер.
– Какие приключения, ночь уже. Домой пора, спать. – Звяга посмотрел по сторонам.
– Ну и иди спать, тебя никто не держит. А мы с Суханом к белошвейкам пойдем. Я тут узнал кое-что.
– Что? – хором спросили оба приятеля.
– У них с чердака можно в спальню спуститься, ночью чердак не запирают. Они там белье сушат – и окно, и дверь открыты.
– Ага, – недоверчиво посмотрел на него Звяга, – а как ты на чердак-то влезешь?
– Я-то влезу, не боись!
В швейной мастерской работали молодые девицы – не столько городские, от которых проку было маловато, сколько деревенские. Иногда одна белошвейка кормила пяток своих братьев и сестер, принося в дом больше, чем отец семейства. В деревне жили бедно, гораздо хуже, чем в городе. Поэтому и замуж они не торопились. Правила в мастерской действовали строгие: после заката выходить на улицу девушкам запрещали, чтобы не гуляли по ночам, а потом не спали за работой. Впрочем, белошвейки свободой нравов мало отличались от продажных девок, только денег за любовь не требовали. Охраняла их старая ведьма по имени Жура. Говорят, в молодости звали ее Журава, но, глядя на нее, трудно было в это поверить. Это она придумала запирать мастерскую снаружи, а на окна вешала тонкую нить, чтобы утром проверять: открывали их девушки или нет.
Влезть в мастерскую через чердачное окно и вправду было непросто и рискованно. Но Есеня давно хотел испробовать одну маленькую хитрость: воспользоваться колодезным журавлем. Звягу подняли наверх вдвоем, он закрепил веревку на потолочной балке, и по ней благополучно поднялись Есеня с Суханом.
– Ну Балуй! Ну ты голова! – сказал Сухан, последним влезая в узкое окошко.
Есеня подмигнул ему и с победным кличем кинулся по лестнице вниз:
– Девки! Просыпайтесь! Балуй пришел!
Несмотря на то, что некоторые из них были старше Есени лет на десять, а то и больше, мальчишек они все равно принимали за серьезных поклонников. В ответ раздались радостные визги, дверь в спальню распахнулась, и Есеня ввалился в объятья теплых и румяных со сна белошвеек.
В первый раз его привел сюда знакомец, давно искушенный в таких похождениях. Есене тогда едва исполнилось пятнадцать лет. Он еще не знал, зачем мужчины ходят к женщинам, чувствовал себя не в своей тарелке, отчего бычился и грубил. Пухленькая Сияна, старшая среди белошвеек, увлекла его за ширму – имела она такую привилегию, – и там Есеня впервые познал любовь.
Теперь же он приходил