сжег несколько мешков картошки, – сообщил отец, – а на углях приготовил недоставленные письма.
– Да неужели? – удивился Стаффорд. – Вот чудак. Я бы сделал наоборот.
Трэвис с контролершей подошли ближе. Я услышал его голос:
– При всем моем к вам уважении, мадам, не понимаю, как небрежно повязанный галстук может угрожать Коллективу.
Желтая, однако, не уловила иронии.
– Слабо затянутый полувиндзорский узел – первый симптом хронической неряшливости, – заявила она покровительственным тоном, которым желтые разговаривают с нарушителями правил, – а игнорирование проступка оставит впечатление, будто недолжный внешний вид вполне допустим. За этим последуют плохо начищенные ботинки, примитивный язык, фатовство и грубое поведение. Вирус дисгармонии незаметно поразит все, что нам близко и дорого.
И после фразы «вы позорите свой цвет» она повела Трэвиса в город.
– Кто эта желтая? – спросил отец.
– Госпожа Банти Горчичная, – ответил Стаффорд, подхватывая нашу поклажу, – присяжная осведомительница и верная сторонница Салли Гуммигут[12], желтой префектши. Мерзкое создание, на нее ни в чем нельзя положиться. И при этом лучше всех остальных желтых во власти. Представьте, каковы остальные.
– Наименее кусачая из пираний?
– Точно. Что до пираний, остерегайтесь сына госпожи Гуммигут. С ним лучше всего…
– Лучше всего что?
– Лучше всего вообще не пересекаться. Они с Банти помолвлены. Кортленду стоит только попросить ее руки.
Носильщик уложил наши чемоданы в багажную корзинку своего велотакси. Мы втроем разместились впереди, и Стаффорд повез нас на приличной скорости по гладкой перпетулитовой дороге, мимо фабрики, внутри которой что-то звенело и лязгало. В воздухе стоял терпкий запах, словно что-то жарили на масле.
– Каждый квадратный ярд линолеума, но которому вы ходили, произведен здесь, – с гордостью пояснил Стаффорд. – В два ноля четыреста двадцать седьмом году в Восточном Кармине проходила ярмарка увеселений. Главным экспонатом на ней был Дом линолеума, построенный целиком из этого материала. По случаю ярмарки придумали даже новый пищевой продукт: бисквитолеум. С тех пор это наш местный деликатес.
– И как, ничего?
– На вкус не очень, зато по долговечности – вне конкуренции. У нас есть и Музей линолеума. Хотите заглянуть на минутку? Я вожу по нему экскурсии.
– Попозже.
– Все так говорят, – приуныл носильщик. – Можно я ослаблю галстук? Очень жарко.
Отец разрешил, и мы покатили дальше в бодром темпе. Через несколько минут показался мост с выцветшей табличкой перед ним: «Добро пожаловать в Восточный Кармин». На мосту стояла девушка с длинными черными волосами. Она держала маятник над ладонью второй руки, а рядом, на парапете, лежал раскрытый блокнот. Девушка метнула на нас странный взгляд.
– Люси Охристая, – сказал носильщик, когда мы поравнялись с ней. – Дочь господина Охристого. Большая оригиналка.
– Зачем