вызвала у меня желание содрать кожу с тела и бродить по миру в образе окровавленного скелета!
Старшей Сестре Цон Йон Хи не прекращал оказывать знаки внимания, наведываясь на кухню ночью и днем и требуя приготовить ему кимчи ччигэ или манду[34]. И пока Сестра готовила, он подкрадывался и прижимался к ней тучным телом, нередко она выбегала из кухни в слезах, оскорбленная его приставаниями. Он свирепел и швырял наполовину приготовленную еду на пол, предоставляя мне убирать за ним это месиво. Как мне хотелось поговорить с Досточтимым Отцом, рассказать ему, что происходит, и придумать, как нам устроить побег, но с первого же дня нас держали порознь друг от друга.
Я понимал, что если Цон Йон Хи не уймется, мне придется в одиночку защищать честь Старшей Сестры.
Час расплаты пробил наконец, когда однажды поздним вечером поведение Цон Йон Хи стало чересчур непристойным. В течение нескольких последних дней на кухне кипела работа. Наш хозяин Цон Йон Сеок пригласил свою престарелую родню, проживавшую в городе, на торжественный ужин, и вся прислуга трудилась от зари до зари, наводя порядок и готовя угощения. Мне приказали подметать дорожку перед домом, чистить овощи и обжаривать овес для лошадей. Что только добавило унижения, ведь меня заставили готовить для животных еду куда более вкусную, чем та, которую ел я сам! Ха!
Однажды вечером я стоял во дворе, вываливая овощные очистки в корыто для свиней и корчась, ибо в сумеречной тишине до меня отчетливо доносился разговор между скотиной Цон Йон Хи и его приятелем по имени Кхим До Йон – парнем, бесчестным до мозга костей. Всем было известно, как он дурно обошелся с местной девушкой низкого происхождения: заключив с ней договор о свадьбе, впихнул ей в живот младенца, хотя она сопротивлялась, а потом отказался взять ее в жены. Подлец! Родители увезли ее куда подальше, обвинив дочь в том, что она позволила Кхим До Йону украсть ее девственность, хотя все вокруг знали, что он взял ее силой. Однако Цон Йон Хи только что не молился на своего приятеля, таскался за ним по пятам, словно никчемная хворая псина, кем он и был на самом деле!
– Глянь, какой он худой, – кивнул в мою сторону Кхим До Йон и не соврал – мои ребра, обтянутые кожей, можно было легко пересчитать. – И от него воняет в придачу! Даже сюда доносится эта жуткая вонь!
– Он самый тупой из всех рабов, – внес свою лепту Цон Йон Хи. – И урод каких мало. Никогда не видел рожи противнее. Его нельзя в коровник пускать, молоко сразу скиснет.
Я обернулся, и мои руки сами собой сжались в кулаки. Я бы кинулся на него, но из кухни вышла Старшая Сестра с ведром помоев, приблизилась ко мне, парни перестали насмехаться надо мной и занялись Сестрой, оглядывая ее с ног до головы. И дьявольским вожделением горели их глаза.
– Кто эта красотка? – спросил Кхим До Йон. – Прежде я ее здесь не видел.
– Эта еще тупее, чем ее братец, – ответил Цон Йон Хи. – Ну да, с виду очень даже ничего. Эй, иди сюда, кухарочка, сядь ко мне на колени! –