.

на тонкий крестик. Желудок стрельнуло болью. Ничего, потом поедим. Как все выясним, так сразу и поедим.

      Юлечка чуть качала головой – что-то неспешное слушала, судя по ритму. За капюшоном ее было не видно. Она медленно подняла руку, вынула один наушник, протянула в мою сторону. Жуком зажужжала еле слышная композиция. Я подошла. Протянула руку. Музыка стала слышнее.

      Не виолончель. Рояль. Пронзительно так.

      – Я почему-то так и подумал, что ты будешь здесь, – как всегда не вовремя появился Шульпяков.

      Я чуть не подпрыгнула от испуга. Руку с крестом выставила вперед.

      Шульпяков. С самокатом. Вещь! Велик свой, значит, утопил с концами.

      – И чего? – Я сунула крест в карман. Против Шульпяка только дрын помогает. Или кочерга.

      Я встала так, чтобы в случае чего убежать. Шульпяков с очередным драндулетом вряд ли меня догонит. Только если не начнет метать свою технику.

      – Вот, пришел.

      И руками развел. Я прыснула. Мы помолчали. Шульпяков вдруг уронил самокат и потянул что-то из-за пазухи. Я отступила. Все-таки пацаны непредсказуемы.

      – Тут бутерброды. Может, поешь?

      Спорить не стала. От вида пакета, от запаха меня еще больше затрясло.

      – А молока нет?

      Бутерброды были с ветчиной. Я чуть не подавилась от первого же большого куска – хотела, чтобы поскорее уже внутри оказался.

      – Я сейчас!

      Шульпяков подхватил самокат, но сам же и остановился. Я улыбнулась, не переставая жевать:

      – Что там происходит?

      – Тебя ищут.

      – И как, нашли?

      – Пока нет.

      – Ну, раз пока не нашли… Может, позже повезет?

      Бутерброды очень быстро кончились. Неожиданно. И сразу захотелось молока. Может, зря не пошел?

      – Жуковы собираются всю ночь у твоего дома дежурить.

      – А потом?

      – Поймают, к себе потащат. Мишка ногу сломал и сотряс заработал. Его тошнит постоянно.

      – Нечего было прыгать. Сам виноват.

      Я отдала пакет. А то он пах очень сильно. Хотелось и его съесть.

      – Они думают, что виновата ты. Мишка орал, что от одного твоего взгляда доски посыпались. Что на него падало, а на тебя нет.

      Шульпяков неуверенно дернул плечом. Громыхнул железом самоката. Что на это ответить? Нечего. Трое нас там было. Но Юлечка промолчит, Мишка соврет, а мне никто не поверит.

      – Чего делать будешь?

      – Уеду. Чего тут делать-то теперь? Мать дождусь и… Раз никто не верит, что это не я, а дурацкая Юлечка.

      Опять заскрипело – Шульпяков стал водить самокатом перед собой, засопел. Прямо Железный Дровосек, а не пацан. Все-таки он меня своим драндулетом прибьет.

      – Я верю, – вдруг выдал он. – Не надо уезжать. Я как-то раньше… а теперь… Короче, я докажу всем, что ты ни при чем.

      Самокат грохнул, вывернувшись из его рук.

      – Мне надо домой, – сказала я.

      – Там