же мясо будет готово? Клянусь Гермесом, я сейчас умру от голода! – Мимо прошел, потирая живот, толстяк Элефенор. Громко рыгнув, он поспешил к одному из костров и жадно смотрел, как слуга снимает мясо с вертела. Затем схватил истекающий жиром кусок, рвал мясо прямо руками и забрасывал в глотку.
– Нет! Остановись! – Неожиданно из темноты показался мальчик, который смело шел к толстяку. – Перестань! Это невоспитанно!
Элефенор наклонил голову и уставился в темноту – выяснить, кто говорит.
– Что? – пробормотал он с набитым ртом, не прекращая жевать.
– Я говорю, это невоспитанно – есть, как ты! Ты же не вор и не зверь! – Мальчик прямо смотрел ему в глаза.
– Кто смеет так разговаривать с Элефенором из Эвбеи? – Элефенор быстро дожевал и проглотил кусок.
– Ахилл из Фтии, – ответил мальчик.
– Что ты за фрукт – Ахилл из Фтии?
– Сын Пелея и богини Фетиды!
– Кто бы ты ни был, тебя нужно высечь. – Элефенор отвернулся, важно вытирая руки о платье.
– Я правду сказал!
Элефенор покачнулся, как большая дыня, и наклонился вперед.
– Довольно! Если ты не заткнешься сию секунду, я высеку тебя собственными руками. Где твоя мать?
– Я же сказал тебе, она богиня!
– Вот ты где, Ахилл! – подошел высокий юноша. – Оставь этого человека в покое. Прости его, – обратился он к Элефенору.
– Нет, я не прощу его. Это отвратительный ребенок.
Элефенор выпрямился во весь рост. Пятна жира темнели сбоку на его тунике.
– А он, он неотесанный болван! – кричал мальчик. – Я уверен, царевна даже не коснется твоей жирной руки!
– Перестань, – успокаивал мальчика старший товарищ, и действительно ему это удалось.
– Хорошо, Патрокл.
Я удивилась, как быстро прошел гнев Ахилла и он послушался Патрокла. Вдруг мальчик заметил меня.
– Смотри, смотри, Елена! – закричал он, показывая на меня пальцем.
– Да, – кивнул Патрокл. – Царевна, я рад тебя видеть, но не смею говорить с тобой, пока не подошла моя очередь. Не хочу, чтобы меня заподозрили в дерзости.
Он нравился мне.
– А в противном случае тебя заподозрят в надменности, – ответила я. – Или – как ты говоришь, Ахилл? – в невоспитанности. Кроме того, – добавила я, вдохновленная словами Одиссея о том, что я сама буду делать выбор, – я имею право говорить с кем хочу и когда захочу.
– Похоже, я один из самых молодых женихов, – сказал Патрокл. – Меня могут обвинить в том, что я нарушаю порядок.
– А сколько тебе лет? – решила я спросить, раз уж он упомянул о возрасте.
– Четырнадцать, – признался он.
Он выглядел гораздо старше своих лет, о чем я ему и сообщила.
– Неудивительно! – вмешался Ахилл. – Он убил товарища в игре, когда был еще меньше! И отец привел его к моему отцу, чтобы тот очистил его. Он стал моим оруженосцем. Так что он настоящий мужчина!
– Это было нечаянное убийство, – мягко уточнил Патрокл. – Я не хотел причинить