дочь оказалась лучшей бегуньей, чем я, то победила бы она.
– Нет, это было нечестно, – твердила Эврибия.
– Каким ядом ты смазывала браслет?
Остальные служанки стояли потрясенные и не произнесли ни слова.
– Этого я тебе не скажу. Он не раз сослужил добрую службу моим предкам и еще послужит. И сейчас ты смогла разоблачить меня только потому, что ты не как все смертные… У тебя нечеловеческие способности.
На самом деле разоблачил ее Геланор, со своими человеческими способностями и человеческим умом. Я порадовалась, как Менелай, тому, что он помогает нам, а не нашим врагам.
Я вызвала охрану и приказала:
– Уведите ее. Уведите.
Отец и Менелай, конечно, будут настаивать на том, чтобы казнить ее. Я не хотела ее смерти. С меня будет довольно, если меня оградят от нее или ее сообщников.
Так я открыла, к своей превеликой радости, каким даром наградили меня змеи: предвидением, ведь интуиция – свойственная им самим форма знания.
XIX
Приехала Клитемнестра – она навещала нас все чаще и чаще, и мы сидели под деревом Гермионы. Впрочем, выражение «под деревом» тут не вполне подходит. За пять лет дерево переросло меня, но нижние ветви находились еще слишком низко, чтобы можно было сидеть под ними. Так что мы расположились на мягкой траве как можно ближе к дереву, разложили провизию, разговаривали и смотрели, как играют с мячом на лужайке наши девочки. Ифигении было восемь, а Гермионе пять лет.
– Гермиона быстроногая, как ты, – сказала Клитемнестра. – Смотри, она сейчас перегонит Ифигению.
Обе девочки бежали изо всех сил, утопая в высокой траве. Я вздрогнула, вспомнив, как пострадала из-за своих быстрых ног.
– Мое время прошло, – вздохнула я.
Мне было очень жаль, что женщинам запрещено участвовать в соревнованиях после замужества.
Клитемнестра отказалась от протянутого мной бокала вина.
– Ты беременна? – догадалась я.
Она кивнула головой:
– Да. Агамемнон счастлив, он хочет сына и уже придумал ему имя – Орест, «покоритель горных вершин». Один Зевс знает, почему он выбрал такое имя.
– Наверное, он надеется, что имя определит судьбу ребенка. И Оресту покорятся самые высокие вершины.
Клитемнестра рассмеялась:
– Он хочет, чтобы его сын стал воином. Мне кажется, Агамемнон мечтает о войне. Без нее он скучает. Управлять страной в мирное время его не увлекает.
Большинство правителей мечтают о мире для своих народов, так я думала. Я была счастлива, что те пять лет, которые Менелай управлял Спартой, протекли в мире и спокойствии.
– Он очень тяжело переносит воздержание, понимаешь? – шепнула Клитемнестра.
Я понимала, что она имеет в виду, и снова меня укололо чувство то ли горечи, то ли зависти. Она имела в виду, как хорошо им с Агамемноном в спальне… Но лучше не думать об этом.
За все эти годы я ни разу не призналась Клитемнестре в своей холодности – мне казалось, это будет равносильно измене Менелаю.