один бокал.
– Воу-воу, Жукова, полегче! Что с тобой сегодня? Обычно ты и капли алкоголя выпить не можешь, а сейчас хлещешь? – шутливо заметила подруга.
– Забей, потом расскажу, – и я демонстративно трижды дёрнула себя за мочку уха.
Таня понимающе кивнула: такой сигнал мы выработали классе в третьем, он означал: «у меня животрепещущие проблемы». Я видела, что Бестужева, несмотря на внешнее спокойствие, нервничает. Переживает, что Игоря нет? Ох, не нравится мне он. И Миша этот тоже бесит. Непроходимый дурак! Фу-ты ну-ты, как завернул на латыни «через тернии к звёздам», подумаешь! Правда, парни, знающие латынь, всегда были моими крашами.
Я тоже знаю хорошую и крылатую фразу, только на другом языке. Как говорит моя бабушка: «киш мири ин тухес унд зай гезунд!». Как тебе такое, Михаил Балашов?
В голове же начинал распускаться дурманящий цветок хмеля, и, чтоб окончательно не окосеть, я энергично принялась за еду. На столе были разнообразные блюда: сочные мясные рулеты, ароматный пирог с картошкой и грибами, свежие овощи с домашним соусом, нежное протеиновое суфле с ароматом молочного шоколада. Лежали и фрукты. Гости с удовольствием наслаждались вкусными угощениями и приятной беседой, создавая тёплую и радостную атмосферу праздника.
Когда все утолили голод, Савельев поднялся и открыл ящик кухонного гарнитура, покопался и вытащил фольгу.
– Эй, что ты там делаешь? – крикнула хозяйка.
– Терпение, мадемуазель, терпение, – интригующе сказал парень, отрывая алюминиевый лист от рулона.
Через секунду он водрузил импровизированную шапочку, величаво вскинул голову и сложил руки в районе диафрагмы.
– Горделивая поза больного шизофренией с бредовыми идеями величия, – отчеканил парень. – Кирочка, как тебе моё преображение?
– Эйблизмом тянет, – скривилась я.
– Какие все нежные, – обиделся шутник.
Таня встала из-за стола и решительно сорвала «головной убор».
– Что-то мы засиделись, так, Женя, да? Возьми шампанское, и давайте пойдём в гостиную.
Мне хотелось тайно сбежать, и если бы не Женька, то уже улизнула б под шумок. Но бросать друга в незнакомой для него компании некрасиво, да и увидеть, наконец, таинственного Игоря тоже было чрезвычайно интересно. А вот лицезреть зарождающийся лямур между Мишей и Никой – нет.
Часть ребят вновь убежали на балкон, мы с Женей поплелись за Таней, как свита подле червонной королевы. Пока друзья расставляли новые стаканчики на журнальный столик и наполняли их напитками, приглушили свет, я села на диван и закрыла глаза. Лёгкое помутнение начинало угасать, зато расцветал гнетущий стыд. Ну и зачем нахамила Нике? Она же не виновата, что понравилась Мише.
Зазвучала музыка, наверняка включил Устинов, ведь играл его любимый трек. Внезапно, что-то упало мне на колени.
– А-а-а! – взвизгнула и опустила глаза вниз.
На моих коленях вольготно расположился Савельев, вернее, его голова, тело же он вытянул на диване.
– Чего грустим?
– Встань! – я истерически