снаружи, но и тень внутри нас самих. Зависть, злость…
Я нахмурилась, пытаясь уловить смысл его слов. Да уж. От всего этого начинала болеть голова. Мне стало не по себе.
– Я буду осторожна, – пообещала я, совершенно сбитая с толку.
Разговор о Сине я решила отложить.
– Ступай, отдохни. Кажется, я сделал твою голову тяжелой, как бы выдержала шея! – Отец рассмеялся и приобнял меня за плечи перед тем, как отпустить. Я поклонилась ему, вставая. Успела уже почти выскользнуть прочь, как услышала его голос: – К нам скоро приедут гости. Будь готова.
Я повернулась, взглянула на отца, и в его глазах увидела не только заботу, но и тень предвидения, будто он знал, что впереди меня ждут трудные испытания. Почти наверняка он чувствовал что-то. В конце концов, он же был шаманом. Когда я уходила, он повернулся к лисьему огню в очаге и что-то тихо ему прошептал. Тени стрекотали, приближая к нему свои мрачные силуэты.
Отец часто рассказывал мне страшные истории. Испуг закаляет печень, вот что он говорил. До сих пор помню наши истории при ста свечах, когда ночи казались бесконечными. Я, мой кузен Тоширо и папа сидели в кругу и по очереди рассказывали пугающие сказки, легенды или байки про духов, после каждой нужно было гасить свечу, пока не останется только тьма и звук испуганно стучащего сердца.
Вряд ли он имел в виду это. Нет. Стараясь припомнить другие его слова, я нахмурила лоб. Он часто призывал меня к осторожности. Не покидать в одиночестве особняк, например. Говорил про то, что люди на самом деле не такие добрые, как кажется, но у меня не было доказательств обратного. Странно все это.
Что еще ему рассказали духи, и что он решил не говорить мне, чтобы не пугать?
В тот вечер я не могла уснуть, лежала, крутилась и мучилась, и только начала дремать в какой-то немыслимой позе, как услышала негромкий стук. Сначала подумала, что показалось. Но нет, звук повторился. Я села, оглянулась – Амэя спала в соседней комнате, и мне вдруг стало страшно.
Призрак женщины в соломенной шляпе ходит по крышам и зовет тебя голосами любимых: ногти на ногах у нее такие длинные, что загибаются и цокают о черепицу, вот откуда стук…
Стук!
Забытый Бог-Ворон в белой маске смотрит, его острый клюв бьется в окно, и если ты увидишь его глаза, то уйдешь с ним на край света, где он, конечно, съест тебя, а кости закопает под камфорным деревом…
Стук!
Да что за глупые глупости?! Ну нет. Надо было успокоиться, а я вместо этого села, вылупила глаза и стала таращиться во тьму. Что-то мелькнуло в уголке глаза. Треснуло, стукнуло, тихонечко задребезжало… Папа говорил – «дом живет», а Амэя – «термиты». Сквозняк – или это кто-то дышит рядом? Точно дышит! Сидит кто-то темный и огромный в спальне и смотрит, страшный, очень страшный, из зеркала смотрит, в окна заглядывает, и если я не выпущу его отсюда, он останется со мной навечно.
Укрыться бы одеялом с головой, но я не могла шевельнуться. В соседней комнате зычно всхрапнула Амэя. Я вздрогнула, часто задышала, потерла вставшие дыбом волоски на предплечьях. Глупые глупости. Никого здесь нет. Просто ночь.
– Со-оль! –