как губка распухший от воды мох на корнях, напоминающих постаменты колонн готического собора. А подо мхами кишмя кишит целый мир змей, ящериц, жаб, сколопендр, пауков-крабов и скорпионов.
Друзья уже почти месяц пытались выжить в этом рассаднике лихорадки, где жизнь в принципе казалась невозможной, даже их костру не хватало кислорода, чтобы как следует разгореться в разреженной атмосфере подлеска.
Их существование можно было бы сравнить с жаровней с тлеющими углями, которые никак не сгорят дотла.
Каждые два дня Робен ходил на поляну Казимира и приносил оттуда еду: ямс, бататы, маис и бананы. Этого скудного пропитания, по правде говоря, хватало лишь на то, чтобы заглушить болезненное чувство голода, не дать ему задушить их костлявыми пальцами. К счастью, человеческое существо порой обнаруживает удивительную стойкость.
Отшельники тщетно томились в ежеминутном ожидании сигнала, но однажды утром Робен, в пятнадцатый раз проходя по илистому руслу ручейка, вдруг подскочил, словно увидел змею. Прямо перед ним на воде болталась легкая лодка с четырьмя веслами, привязанная к толстому корню. Сомнений быть не могло. Это была она, та самая пирога, которую выдолбили и выстругали они с Казимиром, назвав ее «Надеждой», и которая так загадочно исчезла.
По какому невероятному стечению обстоятельств она могла оказаться здесь в нужную минуту и в полной готовности? В центре пироги лежала большая связка спелых бананов. Кроме того, здесь было несколько запеченных в золе бататов и клубней ямса и, что самое удивительное, дюжина сухарей и бутылка джина. Лодку, вероятно, затопили вскоре после ее пропажи, поскольку борта были совершенно мокрыми и грязными и местами даже покрылись мелкими водными растениями.
Несмотря на всю необычность чудесного возвращения пироги, инженер ни на секунду не стал об этом задумываться. Он мечтал лишь о том, чтобы поскорее вырваться из этой сырой темницы, и решил позже поразмыслить над этой загадкой.
Он бегом поспешил к месту их стоянки.
– Казимир, мы уходим!
– Куда мы идти, компе?
– Наша пирога вернулась. Не знаю как, но она здесь, совсем рядом. Это значит, что приток свободен, можно в этом не сомневаться. Наконец-то мы можем убраться из этого проклятого места и отправиться на Марони.
– Так хорошо, моя идти с вами.
Было бы излишне приводить здесь весь поток восклицаний и удивленных вопросов доброго старика. При этом он делал ничуть не меньше, чем говорил. Казалось, что его нога, раздутая от слоновой болезни, весит столько же, сколько и другая, здоровая. Бедный кокобе передвигался чуть ли не рысью и управился со сборами так быстро, что занял место в лодке одновременно со своим компаньоном.
Жестоко изуродованное болезнью черное лицо озарилось детской радостью, когда Казимир почувствовал в своих скрюченных пальцах рукоятку