которое он совершил, заполнило радостью весь его разум. Однако, мужчина не стал кричать, петь или исполнять ритуальные танцы. Он только с благодарностью поднял глаза к Луне, которая дарила ему свой свет этой ночью, и улыбнулся, встретившись взглядом с её круглыми кратерами-глазницами.
Рагар родился так давно, что уже перестал считать, сколько раз на его веку Земля совершила полный оборот вокруг Солнца. С детства он выделялся наблюдательностью и пытливым умом. А когда стал подростком, в племени уже все считали его колдуном – он мог лечить тех, кто даже старейшинам казались безнадёжно больными, он предсказывал погоду точнее, чем это делал шаман, он умел находить общий язык с другими племенами (многие утверждали, что ещё и с животными). Да, в свои четырнадцать лет Рагар много чего знал и умел, но для него это было ничтожно мало. Иногда по ночам, всматриваясь в звёздное небо, ему становилось так невыносимо обидно из-за того, как мало ещё он исследовал окружающий мир. Однажды эта мысль даже вызвала у него слёзы – единственные слёзы в его жизни. Их видели только звезды и Луна, но всё же, чувство досады, совмещённое с этим проявлением слабости, страшно разозлило его. Рагар пообещал себе никогда больше не плакать. А для этого нужно было изучать мир ещё усерднее.
Люди из племени Рагара редко доживали до тридцати лет. Но, как ни странно это было для него, на то время ещё зелёного юноши, никто из них не желал учиться на чужих ошибках и делать какие-то выводы, чтобы улучшить и продлить свою жизнь. Даже старейшины – редкие счастливчики, которым удавалось прожить на три-четыре года больше тридцати, все невзгоды племени списывали на волю духов. А шаман бесконечно курил травы, явно затуманивавшие рассудок, бил в бубен, сделанный из кожи его жены, которая умерла, рожая очередного ребёнка, призывал всех к совершению ритуальных совокуплений и танцам, которые должны были задобрить высшие силы.
Рагар не верил в эти самые «высшие силы», как не верил и в то, что его соплеменники называли магией. Будучи ещё ребенком, он прикасался ладонью к камням и отчётливо чувствовал в них жизнь, но уже тогда знал – ни эта жизнь, ни какая-либо другая не является духами. Да и кто такие духи? Выдумки шамана с вечно нездоровым взглядом – в любое время суток его зрачки были расширены настолько, что глаза казались бездонно-чёрными. Хотя, это придавало ему ещё более устрашающий и загадочный вид, то есть, играло на руку. Рагар искал другие объяснения всему происходящему. И находил их. Но он никогда не брался разубеждать своих одноплеменников в их вере. Не потому, что не хотел делиться знаниями – напротив, он был бы счастлив это сделать, а потому, что понимал – они привыкли к своему жестокому, но понятному миру, управляемому духами, которых не так уж трудно задобрить. Поэтому Рагар вырос иным, но не таким, как белые вороны в чёрной стае. Это было качественное отличие. И, чтобы выделить его среди прочих, для него придумали название – маг. Люди из других