интересуют двое. Полина и Соня.
– Ну, Полина… В группе месяц, поведение – вызывающее, но когда она говорит про свои… полеты… – Далила споткнулась на слове «полеты», вздохнула и продолжила: – То становится очень беззащитной, взгляд растерян. Ты имей в виду, я все это тебе говорю, потому что верю – это действительно очень серьезно!
– Это очень серьезно, это на грани жизни и смерти. Мне надо посмотреть их дела. Страховые полисы, документы, анкеты. Если надо, я принесу официальный запрос. Итак, она летает. Она могла это придумать, чтобы быть в группе?
– Она могла сыграть проблему, это часто случается. У меня было один раз такое – женщина выдумала, что она ящерица, подробно описывала свои ощущения, куда прячет по утрам шкурку, а проблема заключалась в другом. Таким образом она привлекала внимание и делала контакт на уровне информационного шока. Ей это было нужно, чтобы перехватить инициативу в разговоре. Когда Полина только пришла, я так и подумала. Я ждала, когда она скажет, что же ей надо на самом деле, и добросовестно участвовала в представлении «я сегодня опять чуть-чуть полетала». Но постепенно она начала говорить про эти полеты такие вещи… Как это объяснить… Я стала верить, что она действительно пришла из-за этого.
– А что, если это внушение наоборот? – Ева приподнялась и оперлась на локоть. – Ты так заигралась в поддавки, что сама себя обманула.
– Психолог, как врач или учитель, конечно, всегда имеет определенные симпатии и антипатии к своим больным и ученикам, но я Полину отторгаю, понимаешь, мой организм ее не приемлет, как что-то инопланетное. Она мне безразлична, я не могла поддаться ей. Я просто поверила, что она действительно имеет проблему, именно ту, какую назвала словами.
– А почему ей это мешает?
– Ну, представь. По ее словам, эти полеты случаются в моменты сильного напряжения или после сильного удовольствия. Полежала она хорошо с мужчиной – и за окно! У мужика судороги, потом выяснение отношений, когда она появляется через пару часов, а он уже окружен врачами и милицией. У нее нет постоянных партнеров, приходится часто менять работу. Кто-то из мужчин воспринимает такие ее странности как розыгрыш и мстит.
– И давно это у бедняжки? – спрашивает Ева.
– Не насмешничай. С детства.
– Вот именно ее детство меня очень интересует.
– Маленький шахтерский поселок. Неполная семья. Абсолютная свобода.
– Ты хочешь сказать, что у нее есть детство?
– А ты что хочешь сказать? Говори прямо, а то я не понимаю.
– Далила, слушай. Я думаю, что она появилась у нас в стране недавно. Она, конечно, русская, то есть на том уровне, что отлично владеет языком, но ее родина не здесь. Может такое быть?
Далила пожимает плечами:
– Вариант засланного агента? Все может быть, но почему ей не иметь при этом именно то детство, которое она описывает? Скажи, почему, по-твоему, она пришла ко мне в группу?
– Скажу позже, когда пойму. Пока что я в полном недоумении. Расскажи про Соню Талисманову.
– Ох, это серьезный психоз,