мне скажешь.
– Что ж… Тогда дай мне слово. С того момента, как вы расстаетесь по твоей инициативе, ты в ее сторону больше не смотришь. Что бы она ни делала и ни говорила, ты – скала. На всю жизнь, потому что я собираюсь на ней жениться. И если только ты посмеешь…
– Я понял, понял, – торопливо сказал Дан. В тот момент он думал только о том, что Димка Сажин отпускает его на свободу.
– Тогда по рукам?
И они пожали руки, скрепив договор.
…Голицын обманул. Даша вовсе не плакала. Она молчала. Под глазами у нее опять залегли глубокие тени. Дима смотрел на нее с жалостью, но помочь ничем не мог. Дан женился на Анжелике и переехал к ее родителям, в шикарную московскую квартиру. Даша встречалась с Димой лишь затем, чтобы задать ему неизменный во прос:
– Ну, как у них?
Он молча пожимал плечами:
– Ято откуда знаю?
– Но ведь он тебе звонит? – настаивала Даша. – Вы наверняка встречаетесь? Она богатая, но страшная, да? Он ведь ее не любит?
– Она красавица, – мягко сказал както Сажин. – Я могу показать тебе свадебные фото.
– Ну, разумеется! Ты же был у Дана свидетелем! Предатель!
– Ты должна понять, что у них семья.
– Да не хочу я ничего понимать! Я люблю его!
Так прошел год. Вопреки предсказаниям Голицына, Даша вовсе не бросилась Диме на шею. И не собиралась этого делать. Он постепенно приходил в отчаяние, а время неумолимо летело, еще немного, и они расстанутся навсегда. У обоих заканчивается лимитная прописка, Диме, скорее всего, ехать в родной город, Даше по распределению. Письма присылать она вряд ли будет. Даша молча страдала и собиралась на всю жизнь остаться верной своей первой и безответной любви.
За два месяца до получения диплома мать, поджав губы, спросила у старшей дочери:
– Что делатьто собираешься? Учеба твоя скоро заканчивается.
– Как что? Работать, – пожала плечами Даша.
– Это понятно. А жить где? Сама видишь: у нас тесно. Светка беременна, не сегодня завтра родит. Зятек у нас прописался. Ну и куда тебя? На голову посадить? Да и с работой нынче сама знаешь как. Был Советский Союз и нету. И ничего теперь нету, ни жилья по распределению, ни работы. Но так и быть, помогу тебе. Загляни завтра в одно местечко. Туда я могу тебя всунуть, я у них бухгалтерию веду на полставки. Работа не пыльная, и комнатка там есть. Потянешь.
«Местечко» оказалось центром досуга. Полуподвальное помещение, заваленное всяким хламом: елочные гирлянды, флаги, плакаты, пыльные мягкие игрушки… Посреди захламленной комнаты сидела толстая баба с испитым лицом.
– Я хочу устроиться к вам на работу, – робко сказала Даша.
– А… Верки Мироновой дочка… Водку пьешь? – Баба икнула.
– Нет.
– Ничего. Научишься. А что вообще умеешь?
Дашин взгляд упал на пыльную печатную машинку.
– Могу секретарем, – сказала она.
– Это дело! – воодушевилась баба. – Самато я одним пальцем, да и то елееле. Годится! Работа