было погрозить пальцем или что-то в этом духе.
Владислав Саввич не был слепцом, поэтому не мог не замечать, что тенденции последних лет ведут к повсеместной вседозволенности и распущенности молодого поколения. Это сильно его огорчало. Где остались идеалы и принципы его молодости? Куда исчезли нормы нравственности? Почему целомудрие стало чем-то постыдным? Сплошной нигилизм. Стоявшая перед ним студентка была явным тому подтверждением. Тем не менее, не отметить для себя положительных качеств девушки он не мог: открытая, не лишена достоинства, здраво рассуждает, не заискивает. Он внимательно на нее посмотрел, словно под внешней оболочкой хотел считать истинную суть и тем самым дать ей шанс стать хоть чуточку лучше в его глазах.
– Представьтесь, пожалуйста, – он полез в свой портфель.
– Что, двойку мне решили влепить? – усмехнулась она.
– Нет, хочу посмотреть, как вы ранее у меня отвечали. Что-то я не припомню вас, – он достал свой блокнот и стал его листать.
– Осколова Тая. Можете не искать меня в своих списках, не найдете. Я только в этом году, после второго курса, перевелась сюда из другого вуза, – она помолчала, будто взвешивала что-то в уме. – Между прочим перевелась только из-за того, чтобы иметь возможность почаще слушать ваши лекции.
– Так почему тогда не слушаете? – профессор был искренне удивлен.
– «Безынициативную инициативу» я уже слушала на научном симпозиуме, когда вы ее презентовали впервые, – она вдруг заулыбалась. – Чудом туда попала! Мне даже книгу с вашим автографом тогда удалось получить. Сегодня я просто записывала вашу лекцию на диктофон, чтобы у меня еще и аудиоверсия была. Голос у вас приятный. И потом, – она посмотрела на него виновато улыбаясь, – мне сейчас другая тема интересна. Эмпатия, зеркальные нейроны и все такое. Если есть какая-то инфа на этот счет, то я с благодарностью готова принять ее в знак ваших извинений за то, что вы вторглись в мое личное пространство, – Тая говорила это с легкой иронией и так непринужденно, что в сочетании с увиденным в ее телефоне вызывало у профессора определенный диссонанс.
«Ловко вывернула. Теперь еще и меня виноватым в сорванной лекции сделала. Интересно, в чем тут корни – в изощренной хитрости, или наоборот, в глубинной бесхитростности?», – отработанная годами профессиональная привычка всегда толкала Владислава Саввича к мысленному анализу своего собеседника.
– Я подумаю, – произнес вслух Владислав Саввич. – Увлекаетесь психологией?
– Увлекаюсь и хочу связать с этим свою жизнь, – просто ответила она.
– Это все очень хорошо, однако… – профессор подбирал слова, чтобы деликатно выразить свое мнение по поводу затронутой темы личных границ, – однако, половая невоздержанность не красит женщину ни в каком возрасте. Почему вы позволяли сегодня ребятам играться с собой, словно с мячом? Простите, я сейчас скажу грубо, но это выглядело, будто они буквально пускали вас по кругу.
– Пффф! –