поднебесье одиноко кружил хищник, высматривая себе добычу. На фоне синего, до помутнения в глазах, неба, холмы будто стремились ввысь, стараясь уподобиться своим старшим собратьям – горам, и всем видом олицетворяли свое неотвратимое желание к освоению, завоеванию, покорению. Восходящее из-за холмов солнце, раскинув над ними свои полуокружности, словно подтверждало и одобряло это.
Там, где заканчивались холмы, наступали владения живописной равнины, которая состояла из миллионов маленьких мирков, сливающихся в единую разнородную композицию. Буйство красок из лепестков, колосков, травинок нежно трепыхалось и дышало. Бесчисленное множество мелких животных, птичек и насекомых непрестанно куда-то спешило, летело, порхало, заставляя эту картину оживать. Журчащие в густой высокой траве родники нежным фоном придавали всему мелодичного созвучия. Равнина переливалась своим постоянно сменяющимся в деталях многообразием. Равнина призывала радоваться и наслаждаться. Равнина манила, обещала вознаградить плодородием и возрождением.
Она сидела на полянке среди равнины, полной диких ягод, но рука Ее сейчас не искала в траве заветное лакомство. На платье из небеленой конопли виднелись следы, оставленные соком собираемых плодов. Босые ноги, выглядывающие из-под длинного подола, хранили на себе отпечатки цепляющейся и царапающей травы. Она долгим взглядом смотрела на холмы, но сейчас не замечала их сдержанной красоты. На самой высокой вершине замер, гордо приосанившись, всадник, будто слившись со своим конем в единое изваяние. Лица Его из-за дальности расстояния Она не видела, но Она точно знала, что Он пристально смотрит на нее.
Сеанс второй. Отрицание
– С этим определенно нужно что-то сделать, на это нужно повлиять, – Владислав Саввич взволнованно размышлял вслух на их совместной утренней прогулке. – Я не могу, я не должен, я просто не вправе игнорировать это.
Свежий, прохладный ветерок игрался с опавшей листвой, заставляя ее кружиться и танцевать. Пробуждающийся день наполнялся энергией, предвкушая новые события и повороты людских судеб. Лидия Сергеевна сегодня едва поспевала за порывистыми шагами своего мужа, иногда отставая, но обязательно догоняя его. Ей было важно время от времени заглядывать ему в лицо, словно она хотела считать с него всю степень и глубину потрясений, бурлящих в душе Владислава Саввича.
– Я даю им шанс! – почти выкрикнул профессор. – Шанс, чтобы собственными руками выковать свое семейное счастье. У одной – будущее семейное счастье, у второй – нынешнее, где и подправить-то всего-ничего. А они этого не слышат. Они этого не понимают, – от досады он всплеснул руками.
Лидия Сергеевна, казалось, испытывала аналогичные эмоции. По крайней мере ее мимика свидетельствовала именно об этом: всякий раз, когда Владислав Саввич сердито хмурил брови, брови Лидии Сергеевны сходились у переносицы; когда он недовольно кривил губы, уголки ее губ также опускались вниз; если он озадаченно морщил нос, то и на ее носу появлялись складки.