свою абсолютную свободу от государства, порабощается коллективным интеллигентским мнением. О рабской зависимости русской интеллигенции от мнения своей интеллигентской группы много писал Достоевский.
Деспотизм мнения в интеллигентской среде гораздо жестче, чем государственный деспотизм в обществе. Я это очень хорошо помню по своей молодости. Во всех московских диссидентских тусовках допускался любой нравственный релятивизм, любое своеволие. Но в отношении государства позволялось только полное отрицание. Если в такой интеллигентской компании оказывался человек, который выражал лишь тень сомнения в правильности диссидентских установок и хоть в чем-то пытался оправдывать государство, его тут же с позором изгоняли. И делалось это гораздо круче, чем на любом партийном собрании или товарищеском суде, на которых нередко можно было рассчитывать и на снисхождение, и на сочувствие. А те служивые интеллигенты, которые сознательно и искренне работали на советское государство, вообще не считались за людей. Хотя именно они, а не диссидентствующие интеллигенты составляли и составляют, как принято говорить, «цвет нации».
Например, мой родной дед по материнской линии Иван Павлович Алимарин был выдающимся ученым в области аналитической химии, главой советской аналитической школы, академиком АН СССР. Он награжден четырьмя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени и золотой звездой Героя Социалистического Труда. Иван Павлович был также лауреатом Государственной премии СССР, заведующим кафедрой аналитической химии МГУ им. Ломоносова, почетным академиком, членом, доктором Академий наук, обществ, университетов Франции, Великобритании, Венгрии, Швеции, Финляндии, Японии. Он внес большой вклад в укрепление обороноспособности нашей страны. Я мог бы еще долго перечислять заслуги своего великого деда, но и приведенных вполне достаточно, чтобы понять, какого уровня был этот человек и ученый.
Хочу обратить особое внимание на то, что всех своих невероятных научных успехов Иван Павлович добился, не имея официального высшего образования и не являясь членом КПСС. Он был воспитан в старообрядческой семье. Это к вопросу об отношении советской власти к подлинным ученым и фундаментальной науке.
Дед не выносил диссидентских разговоров. Когда мой покойный отец пытался такие разговоры заводить, Иван Павлович неизменно отвечал: «Владислав, я служу Родине и науке».
О Сталине говорил с уважением и очень сожалел, что великий физик Андрей Сахаров, с которым дед был хорошо знаком лично, занялся диссидентской деятельностью. А мне, пылкому юному диссиденту, он сказал однажды: «Сашок, со временем ты со мной согласишься». Прозорливым оказался Иван Павлович.
К чему я все это рассказываю? А к тому, что когда моему деду в 1980 году было присвоено звание Героя Социалистического Труда, один знакомый диссидентствующий интеллигент прокомментировал это