быстро вошел, сел на широкий край мягкого кожаного дивана и взял Марину за руку, считая пульс. Примерно около сотни ударов.
– Девочка моя, лапочка, все будет хорошо! Какой ужас, господи, что с ней? – Олег повернулся к Славику.
– Инсульт, похоже.
– Охренеть! Почему? Что произошло?
– Да сам не знаю. Работала, все в порядке было. Потом вышла покурить, не было минут двадцать, пришла, сказала, что плохо стало, и вот…
– Есть валерьянка, валокордин?
– Сейчас посмотрю.
Славик принес капли.
– На, Олег. Может, переволновалась? У нас проблемы.
– У вас проблемы, а у нее из-за ваших проблем паралич? Вы обалдели тут все?
– Олег, я ни при чем, правда. Это Людка…
«Милка, Милка, хитрая копилка…» – крутилось в голове у Марины.
Миша с Олегом тихо переговаривались. Славик сидел за столом, подперев подбородок сложенными кулаками. Продавцы молча стояли, смотря на перекошенную Маринку. Вот так. Молодая, веселая, здоровее здоровых, и на тебе. Наконец приехала неотложка. Спокойная женщина-фельдшер вошла в подсобку и раскрыла свой боевой чемоданчик.
– Что случилось?
– Вот… – Олег развел руками, – плохо стало.
– Говорить можешь? – склонилась над Мариной.
– Й-а..
– Понятно. Сколько пальцев? – женщина растопырила пальцы.
Марина показала скрюченную кисть и попыталась улыбнуться.
– Молодец, правильно, садись, пять. Давай давление измерим. Голова болит?
– Й-а..
– Ты у меня, как ослик, иа, иа. Так, сто семьдесят на сто десять. Вы ей муж? – доктор взяла Олега под руку. – Давайте отойдем. Я думаю, инсульта у девочки нет. У нее гипертонический криз, возможно, ее кто-то очень сильно обидел, ну испугалась, может, расстроилась чем-то. Я введу сибазон. Для нее сейчас главное – сон. Долгий, не будить. Пусть спит столько, сколько надо организму.
– А у нее это… ну, лицо… пройдет? Восстановится?
– Да. Не переживайте. И найдите ей спокойную работу. Вот рецепт. Пусть попьет снотворное, корвалол. И, если есть возможность, увезите ее. На море. Пусть забудется.
– Да-да, доктор, спасибо, конечно…
***
Передряги, бандитские разборки были где-то далеко, казалось, что весь тот кошмар был не в ее жизни. Проблему разрешил сам Карим. Переговорив с Милой, он понял весь расклад. Что Мила Мишер кинула банк, своих подельников и крышу. Милка сама прилетела к Кариму в Москву. Он принял ее, выслушал. Стало очевидным, с Марины Толмачевой ничего не взять. Поэтому после финансового расклада Карим снял с Милы Мишер все, что можно было снять, – долг за мясо, проценты, нижнее белье, и стал личной ее крышей, а Милка, продав все свое имущество в Северогорске, перебралась в столицу, где продолжила свою экономическую деятельность уже на высшем уровне. Маринка, считай, отделалась легким испугом. Вскоре после того инцидента, когда Марина лежала на больничном, варварски убили ближайшую Милкину подружку Холодову