получив напоминание о своем к ней утреннем визите и картинку ее последней фотографии – собранных губ, – осматривается, видя перед собой только невзрачную картину иссиня-черного, вздыхает еще и садится обратно, в слегка растерявшее процент теплоты кресло. И мыслит себя в нем пока сознание не отдрейфовывает в легкую дрему…
Глаз сюжета также покидает это одиноко освещенное место, задом отступая глубже в темноту, которая резко заполняет собой весь обзор, когда он оказывается на лестнице, ведущей к служебной раздевалке PizzaDiz, лишая его всяческого смысла. И мы с ним слепы.
В дистрофичном мерцании калогеновой лампы знакомый интерьер, развернутый на 180* из-за смены точки обзора – проем, ведущий на лестницу, поднимающую пролетом к пункту охраны, к служебному выходу, – располагающейся на стыке двух рядов шкафчиков, коим служит логичной связующих их частью. И кажется, что все на местах своих, но восседающая, неотчетливо, статуэтка на столе разрешает вопросом.
Глава 11
Зал полнится народом – «любимыми», – Настя суетна, носится меж столешниц с несходящей с уст улыбкой, ввинчена в лицо, с рассосом толпы мышцы щек от такого напряжения будут болеть, отмечает про себя – осознание, позволяющее бессознательному до минимума сократиться яркость персонального, представительского лика, заземлить его до нормального, бытового уровня, где проявление стойкого довольства – патология, один из завершающих признаков, говорящий о серьезности случая, поломанной психики.
Илья тут же, рядом, с виду оправившийся, снует не за ней, но во флере ее, как минимум идентичен в манерах, словах и действиях. Рассинхрон не заметишь, даже если поставишь их в параллель к торцам один за другим столиков правого ряда, кажется, что движение рук инжо копипастой будет. Но кто из них за кем повторяет? Но для тела ресторана такое не имеет значения, не имеет значения инда и смерть их, если сумеют об этом предупредить заранее. Слом зубьев шестерни – естественный процесс производства. Потому окружное, радиальное – психологическое, физиологическое, – усилия, действующие на деталь, должны заранее предполагаться производителем, а потому только на его ответственности и остаются, но кто у тех самих найдет этой ответственности достаточно? Поломки – больше, чем норма – тренд, – шестереночного мира.
На улице скапливаются сумерки, делая снующие автомобили заметней за счет их не выключающихся фар и громче на фоне вступившей в права умиротворенности. Но над головами гостей потолок, а вокруг – стены, что редуцируют воздействие внешнего до слогов, запятых, отдельных букв – звуков, – но точно не полномерного присутствия, которое бы наврядли могла погасить и призванная к тому на улице музыка. Она есть и здесь, и права ее здесь громче, бездискуссионы, заведена до необходимости говорить прибавочным тембром, создавая таким образом «правильную» атмосферу, входящую в требуемые по прайсу, уже выраженные в цифрах, объемы «заботы».
…и, кажется, что в этом мире есть заведения, которые могут позволить себе вовсе отказаться от музыки,