на отклик поворотом головы, но не успел даже глазом моргнуть, как деревянное изделие достигло своей цели, с хрустом раздробив его переносицу.
– Бырды йоко!!! – второй сандаль прилетел в шею, точно в кадык, заткнув вормоловский рот, из которого теперь раздавались только хрипы.
Монах быстрым уверенным шагом двинулся на бородача. Сбитый с толку грабитель попятился назад, рукой с мечом размахивая перед собой, второй держась за шею. Он хрипел и краснел, но его клинок рубил воздух впустую, лишь забирая последние силы. Очередной взмах и удар! …Тадао, приблизившийся к противнику практически вплотную, просто спокойно поймал лезвие его меча ладонями вытянутых рук прямо над своей головой, плотно, как тисками, зажав с двух сторон стальное лезвие. Удар ногой в колено заставил бандита согнуться и завопить от боли. Он выпустил из рук оружие, которое монах тут же подхватил…
Взмах меча отразил на широком клинке весь ужас, переполнявший глаза поверженного грабителя. Но вместо смертельного завершения боя, Тадао отвёл клинок в сторону, давая понять противнику, чтобы он убирался прочь:
– Беги! И никогда не возвращайся!
Трясущийся от страха грабитель подхватил своего только сейчас пришедшего в сознание товарища и настолько быстро, насколько позволяли их раны, захромал прочь по пыльной дороге.
Хозяин повозки с надеждой смотрел на Тадао снизу вверх, пока тот не протянул ему руку. Поднявшись, он просиял улыбкой:
– О! Спасибо вам… монах! Эти демоны хотели забрать всю еду моего господина. Даже страшно представить, чтобы он со мной сделал, если бы я приехал к нему ни с чем… хе-хе! Спасибо, спасибо! Что я могу для вас сделать?
Спаситель взглянул на содержимое телеги:
– Хочешь сказать, это всё для одного человека?
– Д-да. Господин Изонсин в последнее время не здоров и совсем не выходит дальше двора. Он разогнал всю прислугу, а мне велел привозить ему еду каждый месяц. Даже на глаза не показывается. Поговаривают, его беспокоят видения злых врагов. А ведь когда-то он был самым лучшим «мастером меча» в Йокотэри.
– Изонсин… – повторил без улыбки Тадао.
Под большим кривым деревом на цветочном лугу проснулся музыкант. Он был укрыт белым монашеским плащом, а рядом стояла тарелка с рисовыми шариками. Хозяина плаща нигде рядом не было, ведь в данный момент он ехал, сидя в повозке, к дому «мастера» который когда-то был великим и был ему хорошо знаком.
Ближе к полудню старый бык, запряжённый в такую же старую телегу, тащил на холм гору еды. А рядом шли два пассажира, облегчая ношу животному. Когда воз достиг вершины холма, внизу, на другой его стороне, взгляду путников открылся вид на опустевшую деревню, почти все жители которой бежали на безопасные территории, а остались только больные или немощные. Дома были в ещё худшем состоянии, чем те, что Тадао видел в деревне «Лилового Дождя». Они постепенно приходили в негодность. Крыши рушились, на дорогах валялись остатки мебели. Во многих